Читать книгу - "Гаугразский пленник - Яна Дубинянская"

— Так это же ты.

Мариса надо постоянно хвалить. Или хотя бы подтверждать, если он сам успел сделать это раньше. Чтобы вышло убедительнее, я подошла ближе, положила руки ему на плечи и, привстав на цыпочки, коснулась щекой его щеки — такой гладкой, что сразу ощущаешь, как оно: быть на целых три года старше… Не обращайте внимания, это мой застарелый комплекс ресоциализированной личности, выпавшей из своей страты. Психологиня утверждает, будто потом, после окончания университета и выхода в разновозрастную среду, должно пройти. Так, что там у нас насчет собственности на Психологинь?..

Марис не отпустил:

— Ты что, серьезно собираешься учиться? Весь вечер?

— Ну, может, не весь, но… Завтра коллоквиум, а я же не могу, как ты, без подготовки… Марис!!!

Целоваться он умеет. Настолько хорошо, что было бы нелишне прояснить историю вопроса… хотя, впрочем, какая мне разница? У Мариса не было возможности встретить меня раньше. На тот момент, когда он стал совершеннолетним и получил конституционное право пользоваться блок-свидалками, я как раз находилась в глубоком выпадении из социума. И не собиралась возвращаться.

— Жаль, — сообщил он, слегка облизнув после поцелуя губы; эта его привычка меня совершенно умиляет. — У «Люмьеров» дают новый сюрр с полным психовключением. Ребята ходили, говорят — вещь.

Я проявила твердость:

— Нет. Сегодня никак.

— Тогда давай завтра. Встретимся после занятий на квадрате, идет?

— Хорошо… — Еще не договорив, я поняла, что поторопилась. — Нет, завтра тоже не выйдет. Сходи сам.

— Я хотел с тобой.

Красивые губы Маркса надулись; в такие моменты он похож на капризного медвежонка. Однако, если засмеяться и взъерошить его волнистую прическу, он способен обижаться весь вечер. Впрочем, если ничего подобного не делать, а просто отказаться принять его предложение, — тоже.

Но завтра в соответствующее время мне не будет хотеться ни нового сюрра, ни вообще чего-то на свете, кроме кофе и спать. Абсолютно точно. Он должен понять.

— Понимаешь… — Вместо того, чтоб вернуться за персонал, я начала поглаживать Марисово плечо; его комбы всегда спрограммированы из чего-то на редкость приятного на ощупь. — У меня коллоквиум. А потом — очень важная встреча. И как бы тебе объяснить… изматывающая. Просто до ужаса.

— С твоим гебейным генералом?

Марис умный. И он все понимает. Ну почти.

— Полковником. Тебе повезло, что ты с ним не знаком.

— Ты так думаешь? А мне иногда кажется, что он живет тут с нами. Третьим. — Похоже, он таки решил обидеться всерьез и надолго. — Или четвертым, если считать твоего потерянного брата!

— Марис!..

Никому другому я бы не простила. Но ему прощаю регулярно, порой и не такое, — что возьмешь с ребенка?..

Пора было срочно перекинуть тему. Я не без сожаления отпустила Марисовы плечи и деловито спросила:

— Ты ужинал?

Пока он собирался с мыслями, ответить ли на поставленный вопрос или держать дальше оскорбленную паузу, я вспомнила: в контейнере ничего нет. Если сейчас сообщить об этом Марису — как только он признается, что голоден, — выйдет форменное издевательство, иначе он и не воспримет. И, пожалуй, может докатиться до того, что он уйдет, хлопнув по дверям скользилкой, и будет обижаться еще недели две. Бурные ссоры всегда вырастают на абсолютно пустом месте, противореча основным законам физики.

— Нет, — буркнул он.

— Я тоже, — с энтузиазмом соврала я. — Давай закажем что-нибудь вкусненькое?

Присела за персонал и, закрыв конспект, вошла в коммерческую сеть. Прикинула, сколько у меня еще денег на счету: если особенно не шиковать, до конца месяца должно хватить. Однако «что-нибудь вкусненькое» — это явно не два стандартных комплекта… а Марис и так считает меня прижимистой. Откуда ему знать, что я уже черт-те когда полностью израсходовала базовый счет?… И, разумеется, он ни разу в жизни не пробовал кормиться на одну стипендию.

Я колебалась, бегая курсором туда-сюда по многоступенчатому меню: либо дорого, либо невкусно, третьего не дано.

— А может, ну его? — Марис подошел ближе и встал у меня за спиной. — Давай лучше слетаем в ресторан, а потом к «Люмьерам»… Юся?

Когда Марисовы руки лежат у меня на плечах, а пальцы слегка массируют шею, все остальные вещи вроде глобальной собственности почему-то катастрофически теряют смысл. Возможно, лет пять назад это не казалось бы мне настолько глупым… И, главное, я все равно ни в чем не могу ему отказать. Независимо от возможных последствий.

Вздохнула:

— Давай.

И, соглашаясь, поняла, что он уже передумал куда-то лететь, где-то ужинать и вживаться в какой-то сюрр. Его пальцы (а это отдельный разговор, какие у него пальцы: подвижные, длинные, с пружинисто-мягкими подушечками…) уже ненавязчиво спустились пониже шеи, потихоньку отворачивая на своем пути края комба…

Марис вообще ужас какой непоследовательный.

* * *

— Управление Глобальной безопасности.

— Капсулу, пожалуйста. К университетской стоянке, расчетное время тринадцать пятьдесят пять. У меня назначена встреча с полковником Чомски.

Вот уж чего никак не могу понять, так это почему к гебейной конторе нельзя подрулить на своей капсуле. Чего они боятся? Если утечки информации, то в наше время, насколько я понимаю, ни один уважающий себя шпион не станет работать иначе, как через сеть. Диверсии?.. Опять-таки, если ресурсы позволяют, дистанционно теперь можно устроить все что угодно. Вопрос именно в них, в ресурсах, — и еще в мотивации: конечно, ГБ не любит никто во всем Глобальном социуме, но не до такой же степени. А может, у них при Управлении просто слишком маленькая стоянка?

За то энное количество раз, что я тут бывала, мне так и не удалось ее рассмотреть. Непрозрачная капсула — двери в двери — коридор — КПП — коридор — поворот — коридор — и так несколько раз (в компании с Сопровождающим, который перемещается по стене параллельно скользилке, какую скорость ни включи) — еще один КПП — и наконец приемная и Секретарша. К последней я уже испытываю теплые чувства, почти как в детстве к Воспитальке.

— Здравствуйте, госпожа Калан.

— Добрый день. Полковник у себя?

— У себя, но просил подождать. Присаживайтесь, госпожа Калан. Кофе?

За энное количество аудиенций он ни разу не принял меня точно в назначенное время, а попробовала б я опоздать хоть на минуту!.. А я, со своей стороны, ни разу не соглашалась пить здесь кофе. Не знаю почему. Что-то в этом есть неправильное, вероломное, будто приманка в середине ловушки… если кто не знает, на Гаугразе именно так охотятся на животных. Мне рассказывал Роб. Давно.

Я привычно опустилась на длинную скамью вдоль стены. На мониторе напротив со времени моего предыдущего визита поменяли заставку: теперь там переливалась вечными льдами горная экосистема. Не Гауграз, другая. Безумно красивенькая, до отвращения.