Читать книгу - "Тепла хватит на всех – 5 - Сергей Котов"

удерживающем устройстве. — А откуда тебя перевели? Ты был кем-то ещё до того, как стал космонавтом?

— Да, я был военным, — ответил я.

Айтэн удивился ещё больше, если вообще это было возможно. Но теперь он хотя бы не делал вид, что снова хочет заняться работой. Я видел, что его разбирает любопытство; он балансировал между ним и между требованиями приличия, принятыми в груажанском обществе.

В конце концов, любопытство победило.

— Получается, вы всё ещё разделены? И ведёте войны между собой?

— Вели до недавнего времени, — ответил я. — С началом эры межзвёздных перелётов ситуация изменилась.

— Подожди… если ты — военный, значит, ты сам участвовал в войнах? И, значит, выход к звёздам случился прямо при тебе? — продолжал задавать вопросы командир.

— Верно. Я был первым человеком, который слетал к другой звезде и вернулся обратно.

В этот раз Айтэн молчал дольше, видимо, осмысливая сказанное.

— Я про военных читал только в детских исторических книжках, — снова заговорил он. — Честно говоря, там мало хорошего про них было написано. Считалось, что в диких условиях первобытных обществ часть людей не могли воспринять идею совместного проживания достаточно глубоко, и у них доминировали самые примитивные инстинкты. Ну то есть военные в нашей истории — это такие убийцы, с которыми общество вынуждено было мириться. Потому что конкурирующие модели тоже использовали таких же убийц…

Он запнулся, будто спохватившись.

— Ой. Извини, Тейдан, это не про тебя, конечно — я не считаю тебя убийцей или примитивным дикарём. Просто так нас учат. Я не ожидал, что в другом развитом мире может быть иначе.

«Осторожнее, Жень, — вдруг вмешался Вася. — Не уверен, что им стоит знать о паразитах».

«Разберусь», — ответил я.

— Я не обижаюсь.

Командир достал из фиксатора точно такой же пластиковый контейнер с оло, который был у меня в руке, проколол его трубочкой и сделал глоток. Было видно, что в нём снова борются правила приличия, осторожность и любопытство. И последнее снова победило.

Кажется, я даже начал понимать, почему в разумно устроенном обществе Груажан Айтэн попал именно в космонавты.

— Скажи, а ты действительно… участвовал в битвах? Или к этому времени военное сословие сохраняло номинальное название, но фактически войны уже были остановлены? — спросил он.

— Участвовал, — ответил я. Потом подумал немного и добавил: — я восстанавливался после ранения, когда пришло распоряжение о переводе. Которое и привело меня к звёздам.

— Ранения… — задумчиво повторил Айтэн.

— Слушай, да что мы всё обо мне да обо мне! — улыбнулся я. — Ты скажи лучше, как тебя самого в космонавты занесло?

Командир улыбнулся.

— Я с детства был очень любопытным, — ответил он. — Мама считала, что из меня вышел бы хороший учёный. Но мне не хватало терпения. И ещё я был склонен к риску. Мне нравилась опасность, хоть я и старался лишний раз родителей не нервировать. Поэтому наставники направили меня по этому пути.

— Скажи, ты женат? — спросил я.

Из наведённой памяти я знал, что институт брака на Груажан существует. Причём в очень похожем на обычный российский вариант виде, как союз одного мужчины и одной женщины. То же разделение прав и обязанностей. Имелись даже аналоги брачных договоров для особых случаев, когда супруги относились к привилегированным кастам, обладали властью или состоянием.

Айтэн приподнял левую бровь.

Опять что-то не так? Вопрос ведь простой, чему удивляться?

«Женя, смотри в следующий раз глубже», — сказал Вася сварливо.

Я не слишком вежливо прервал его до этого. И вообще мало уделял ему внимания — хватало разговоров с Дианой и Максом. И, кажется, мой напарник начинал немного обижаться.

«Что там?» — терпеливо спросил я, стараясь, чтобы мой мысленный тон был дружелюбным и внимательным.

«У них не принято создавать семьи с людьми рискованных профессий, — пояснил Вася. — А космонавт, безусловно, к ним относится».

Усилием воли я глубже нырнул в наведённую память. И немного прибалдел: полицейские, спасатели, пожарные, некоторые виды монтажников и моряков, лётчики-испытатели и космонавты у них были поражены в правах.

— Тейдан, я не могу жениться и заводить детей, — спокойно сказал Айтэн. — Разве у вас иначе?

— У нас… по-другому, да, — ответил я.

— Как в древние времена, — хмыкнул командир станции. — Но это ведь неразумно. Когда риск реальный — семья может остаться без кормильца. Дети без отца. Это очень… травмирует. Поэтому общество вынуждено защищаться от такого развития событий.

Он посмотрел на меня.

— А что, у тебя есть дети? — спросил он.

— Трое… — вздохнул я. Потом поправился: — Точнее, четверо. Но с четвёртым сложная история. Генетически он мой, но фактически мы познакомились, когда он уже был в сознательном возрасте.

— А-а-а, — кивнул Айтэн. — Ясно. Вы тоже забираете генетический материал у самых успешных халэров?

Аналога этого слова не было в русском. Но наведённая память мне быстро подсказала этимологию: корень «хал» — «край, предел», суффикс «эр» означает профессию. То есть, халэры — это те, кто на краю или на пределе.

— Нет. У нас нет такого обычая, — ответил я, пожав плечами.

— Как же так получилось с твоим четвёртым ребёнком?

— Ну, технически он первый. Самый старший, — ответил я. — Но там реально сложно, долго объяснять.

Мне совершенно не хотелось вдаваться в подробности того, что происходило на О-деа. Не то, чтобы я собирался утаивать эту информацию от потенциальных союзников — но, по крайней мере, сначала надо было дождаться встречи с Советом и обозначения позиций.

— Ясно, — кивнул Айтэн. — У нас всё просто: халэры могут стать биологическими родителями тогда, когда становятся лучшими в своей профессии или совершают что-то особенно героическое. У них… то есть, у нас. Я ведь тоже халэр, чтобы ты понимал. У нас забирают генетический материал для того, чтобы передать какой-нибудь бездетной паре. Для них это счастье и особый почёт. Хотя тайна рождения ребёнка никогда не раскрывается. Халэр лишь знает, что где-то есть его дети. Считается, что для нас этого достаточно, чтобы сохранять мотивацию. Ну и популяция не теряет генетическое разнообразие. А то со временем халэр бы вымерли, и некому было бы делать опасную работу.

Он улыбнулся.

Я потрогал бороду. Её, кстати, не мешало бы подстричь — а то так скоро стану похож на какого-нибудь классика…

«Если