Читать книгу - "Гений: дорогу бомбили? - Анатолий Евгеньевич Матвиенко"

Да она стебается! А попробуй придерись, формально всё идеологически верно.

— … Тем более, там уже дороги есть, нужен только ремонт. Гоночную трассу невозможно проложить лишь по дорогам общего пользования, требуются особо острые повороты. А это — вырубка леса, планировка грунта, насыпка подушки… Я не утомляю вас техническими подробностями?

Она не только стерва, но и не гонщик. Не понимает, что это такое — с боем и на грани фола обойти соперников и на всей скорости догнать аутсайдера, опаздывающего на целый круг и снова искать точку, где можно ввинтиться между ним и отбойником! Трасса на 20 километров, если зарядить всего сотку общей длины дистанции, выльется лишь в пять кругов, и очень маловероятно, что на пятом круге до финиша упрусь в жопу тихоходу. А когда 15 кругов и они короткие — по 3 км, проблема отстающих вызревает уже к середине пути. Не только Леночка, и те в Госстрое — точно не гонщики. Не в теме.

— … Трасса — это же не только дорожное полотно. Ограждение, трибуны, площадки для персонала и экстренных служб. На 4 километрах впятеро меньше, чем на двух десятках.

— 4 километра⁈ — я взвыл, раненый в самую душу. — Мне самому бежать в Госстрой и угрожать пересадкой всех ответственных лиц — как в Миндорстрое или Внешторге?

И всего лишь на неделю выпустил из-под контроля отвод земли, как подобные аспирантке Рубец из советской коза-ностры подрезали крылья мечте по самые плечи. Готов взвыть в голос!

— Поздно, Сергей Борисович. Выделение земли согласовано с ЦК. Полтора километра совпадает с дорогами общего пользования, ещё два строим с нуля. Мне нужна ваша виза на проектном задании.

— Ты же не гонщик, Елена Афанасьевна! Не понимаешь, что важно, а что нет.

Она зло ощерилась, потеряв всякую внешнюю привлекательность. Сделала знак своим: молчите и не отсвечивайте. Не знаю, как дама постарше и пьяница-интеллектуал, а вот молодой человек запросто мог кинуться с кулаками, защищая кумиршу, схлопотав бы в ответ сотрясение мозга.

Едва не рыдал: даже меньше четырёх километров… Если бы тварь явилась к нам домой и начала просвещать Валю, что переспала со мной, и то бы, наверно, разозлился меньше.

Я вспылил… И остыл. Вспомнил, что предшествовало этим событиям, и подумал, что хватит до поры до времени кидаться в конфронтацию. Не всегда так везёт.

И правда, благодаря изворотливости ГБистов, изобличение причастных к краже века (как минимум — краже года в СССР) стало для публики результатом многоходовой комбинации офицеров Второго главного управления — с многолетним наблюдением за подозреваемыми и внедрением агентуры в преступную среду, высший пилотаж оперативной работы, никакой Брунов не причём. Моя роль оттенилась, я только не понял, как советский народ сожрал заведомую чушь: почему ГБисты не пресекли перевод денег на помоечный счёт, если контролировали ситуацию. Или люди прочли правду между строк, но вслух высказать не рискнули, ограничившись, как обычно, перемыванием косточек начальству за кухонными посиделками.

Донос о краже сошёл мне с рук. Отдохнув на одной из дач, Мариночка была счастлива поводу не ходить в сад, наша семья спокойно вернулась домой, дней через десять отозвали охрану, маячившую за спиной. Могущественные некогда товарищи, оказавшиеся за решёткой, но сохранившие серьёзные связи на воле, никак не пытались со мной поквитаться. На этом фоне выскочить наверх и поднять очередной скандал, задевающий интересы обитателей ЦКовских госдач — даже не ошибка, а самоубийственная глупость.

Сникнув и опустив плечи, только спросил:

— Эскизы есть?

— Конечно! — оттаяла Леночка и спрятала клыки, убедившись, что я не спешу вытаскивать кривой ржавый меч из ножен и размахивать им. — Изольда Леопольдовна, будьте любезны показать.

Даже не три с полтиной, всего 3430 метров! На самом излёте работы ГДРовских умельцев, потому что начнут они у госдач, а здесь — проект, геодезические работы, херова туча согласований, разравнивание грунта, дренаж и прочие этапы большого пути… Как бы окончание укладки не выпало бы на долю отечественных шаромыжников, вооружённых тачанками производства Николаевского комбината.

Припёртый к стене — не леночкиным бюстом, он невелик, а обстоятельствами, подмахнул согласование эскизов, обсудил с четвёркой технические детали. Надо признать, повороты они закрутили знатно, куда резче, чем на Ле Мане, Монако или Бикерниеке, а с американскими плавными овалами не сравнить. Я бы сам такие проходил с контактным торможением, цепляя отбойники, а зимой сугробы, порой — бока соперников. Но эта трасса лепится в расчёте на одноместные болиды с открытыми и торчащими по бокам колёсами на тоненьких соломинках рычагов, любое касание ими — и оторванное колесо с лохмотьями углепластиковых трубок задорно улетает вдаль, а пилот, если выжил, переходит в разряд слегка покалеченных пешеходов. Езда на «формулах» куда адреналинестее, чем на обычных раллийках, и неприятный эстонец, лихо освоивший эти хрупкие аппараты для самоубийства, имел, наверно, какие-то основания поглядывать на меня свысока, хоть ростом куда ниже.

Чёрт… Я и второй раунд проиграл Леночке. В первом она уделала меня в Волгограде, подставила, сама выкрутилась без потерь, теперь с ехидной миной на декоративной рожице остригла мою мечту более чем в 6 раз. А я терплю.

Вдобавок, Валентина меня убьёт, если узнает, что я начал тренироваться на машинах стандарта «Формула-3». Точнее — когда узнает. Скрыть нереально.

Поскольку в тот год официального мирового первенства по Формуле-3 не проводилось, а замахиваться на Формулу-2 или королевскую Формулу-1 нам, желторотым новичкам, не пристало, я согласовал в Госкомспорте СССР и ДОСААФ регламент и технические условия для машин этого класса, унифицированные на сей момент с европейскими. В добровольно-принудительном порядке они же распространятся на союзников по СЭВ и Варшавскому договору, с ними проблем нет, но хотелось посоперничать с европейцами и прочими импортными конкурентами. Для этого придётся иметь машины, аналогичные классу Формула-3 на Западе, в том числе по скоростным возможностям. Или на Востоке, открытый чемпионат Японии по Формуле-3 тоже весьма котировался. Естественно, выступим не в текущем, а где-то в 1986 году или чуть позже — как срастётся.

Когда я приволок техусловия, соответствующие международным, мои супергерои конструкторского ремесла приуныли, особенно после перечисления банальных норм — размеры, вес, база, колея, когда встал вопрос о выборе двигателя. Как раз буржуи запретили турбонаддув и широкое переднее антикрыло, усиливающее прижимной эффект, приказав его сузить до неприличия. Мотор предусматривался чисто атмосферный и не более 2 литров в объёме. Что печально — исключительно 4-цилиндровый и применяемый на серийных автомобилях. Естественно — с форсированием и прочей доработкой.

Признаюсь, у