Читать книгу - "Ученик смерти – 3 - Павел Барчук"

Ну конечно… Розенкранц, Блант и братец-Антошка.

— Эй, бастард. — Громко произнес мое имя Колька-поганец, когда я сытый, но не очень довольный топал в сторону класса.

Борис пыхтел сзади, стараясь не отставать. Задавать вопросы он опасался. Борька по моему состоянию, едва я только выскочил из библиотеки, сразу понял — беседа со Смертью вышла весьма занимательной, но крайне напряженной.

— Хозяин, а чай? С травками?

Борька кинулся мне вслед, потрясая посудой, из которых весело выплескивалось содержимое.

В его руках действительно были две чашки. Просто разговор с Валькирий закончился достаточно быстро. Бетайлас только успел вернуться к библиотеке, а я уже бежал прочь от нее.

— В жопу его засунь. Вон той дряни, которая сидит в библиотеке. — Резко ответил я слуге, даже не оглянувшись.

Естественно, Борис сделал вполне логичный вывод, лучше меня сейчас не дергать. Он уже выучил все особенности моей натуры. Разумнее подождать того момента, когда я сам расскажу, что случилось. А тут — кадеты со своими разговорами.

Однако я, как вежливый, культурный человек, остановился, повернулся к Наследникам лицом, ожидая, когда они подойдут ближе. Чисто теоретически предполагал, о чем пойдёт речь. И не ошибся.

— Слушай… Наставник запретил говорить о том, что случилось ночью. Сказал, с этим нужно разобраться тихо, чтоб не началась паника среди учеников… — Розенкранц замялся, а потом резко выпалил. — Что это вообще такое было?

— Сейчас расскажу, что это ВООБЩЕ такое было… — Начал я, шагнув к Николаю.

— Хозяин… — Предупреждающе высказался Борис за моей спиной.

В отличие от кадетов он прекрасно чувствовал состояние хозяина и понимал, в данный момент не самый удачный момент для подобных бесед.

Я замер. Вздохнул. Выдохнул. Да, бетайлас прав. Нужно взять себя в руки.

— Что было? — С моего лица в одно мгновение исчезло раздражённое раздражение. — Сам же говоришь, если верить утверждениям нашего наставника, вообще ничего не было. Походили с мусорными пакетами и отправились спать.

— Но… — Крысеныш, оглянувшись по сторонам, подался в мою сторону. — Там были… мертвые!

Говорил Павел тихо, однако в его голосе отчётливо звучали истеричные нотки.

— Мёртвые, живые… Всякое бывает. — Я небрежно пожал плечами и даже высокомерно фыркнул. — А вообще… Не понимаю, почему вопросы вы задаёте мне?

— Потому что вся эта ерунда полезла из земли после того, как ты упал и разбил нос.

Столь ценное наблюдение принадлежало моему братцу и, честно говоря, он меня сильно удивил. Обычно Антошка в моем присутствии отличается молчаливост, а тут, ты погляди, заговорил! Да еще блещет умом.

Ясен пень, когда я упал и разбил нос, полезли мертвяки! Потому что моя кровь запустила этот процесс. Дала им Силу. Вот к какому выводу я пришел, пока переваривал разговор со Смертью. Вернее, она по сути весьма непрозрачно на это намекнула.

А пробуждать их тоже начала моя Сила. Мертвые почуяли присутствие того, кто способен их поднять. Вот только в данном случае некромантия отходит на второй план. Толчком послужило то, что находится внутри меня. Я теперь — часть Закрытого мира… Фу! Даже думать об этом не хочу… Пока. Нужно обсудить все, что сказала Смерть, с Артефактами. Они, как никто, знают, что такое быть носителем Силы.

— Антошка, братик… — Я повернулся к Карамзину, широко улыбнулся ему, демонстрируя все, имеющиеся в наличие зубы. «Братика» от моей улыбки, как и от того обращения, которое я использовал, слегка перекосило. — Ты бы головушку свою включил, а? С хрена ли мое падение вызвало мёртвых? Если бы это было возможно, я бы каждый раз при виде твоей кислой рожи и высокомерных физиономий вот этих… Наследников… со всей силы падал мордой об землю. Чтоб непременно появлялась всякая мёртвая гадость и жрала вас своими мёртвыми пастями. Странно, что ты связал между собой абсолютно несвязанные события.

Карамзин, набычившись, смотрел на меня исподлобья и, по-моему, продолжал верить, будто виновник случившегося — я. Хотя, конечно, гадёныш весьма наблюдателен. Сообразил, откуда ноги растут. Колька вон с Ковсенвшем вообще не в зуб ногой.

— Слушай, Антон… — Херувимчик смущённо потер указательным пальцем правую бровь. — Ну правда… Откуда у вшивого бастарда такие возможности? Да и потом… Кто-нибудь знает о подобных случаях? Ни один Дом не имеет связи с мертвыми. Нет такого Артефакта.

— Вот! — Я со всей дури хлопнул Антошка по плечу. — Слушай своего друга. В кои-то веки я с ним согласен. Идём, Борис.

Я кивнул Борьке, намекая, что нам пора валить, а потом, обойдя Крысеныша, который стоял прямо на моем пути, двинулся к классу.

Больше Наследники меня не доставали. По крайней мере, хотя бы сегодня. Ну и естественно, едва прозвучал звонок, оповещающий об окончании учебы, я первым выбежал из кабинета и рванул на улицу.

Как только влетел в общежитие, прыжками, минуя несколько ступеней за раз, поднялся по лестнице. Заскочил в спальню и, не дожидаясь запыхавшегося Бориса, с порога гаркнул:

— Разве я могу быть носителем Силы целого мира⁈

Алина и Владик испуганно застыли, глядя на меня удивлёнными взглядами.

Девчонка что-то рисовала на листах, разложеных по всему столу, а мальчишки читал один из моих учебников. Оба они явно ничего из сказанного не поняли.

— Великая Тьма… — Я прошёл вглубь комнаты, развернулся и замер, внимательно изучая Артефакты. — Валькирия сказала, что вырастила Силу во мне, как треклятую рассаду. Когда случилось Перерождение некроманта, а такого раньше не бывало, вместе с душой эта дрянь отправила весь опыт, все способности и возможности, накопленные мною за тысячу лет. То есть, это по сути была не душа, а зерно. Семя. Главное условие успешного исхода эксперимента — сильный некромант. Мы пропитываемся Силой и она остаётся в нас. Мы пропитываемся Тьмой. Мы не умеем показывать фокусы, как долбанные маги. Но мощь Великой Тьмы остаётся в нас навсегда. Именно поэтому некромантам запрещено перерождаться. Запрещено! То есть мы вполне могли бы, но Высшие решили, это слишком опасно. Переродившийся некромант останется некромантом. Все. Другим он не будет. Только получит новый круг, где сможет увеличить свое могущество.

Я замолчал, гневно раздувая ноздри. Гнев мой был, конечно, направлен на Валькирию, которая, наконец, соизволила рассказать столь интересные детали, но так как старой дряни рядом не было, выплёскивал я его на детишек.

—