Читать книгу - "Весь Роберт Джордан в одном томе - Роберт Джордан"

продолжалось до тех пор, пока Ранд не приказал выплатить ему денежное возмещение, хотя Ранд и не был причиной пузыря зла. Или был? Та’верен мог оказывать самое неожиданное влияние: заставить людей говорить то, чего они и не намеревались, или вынудить присягнуть в верности тех, кто сомневался. Он был средоточием неприятностей, включая и пузыри зла. Не Ранд решил стать этим средоточием, но остановиться в этом особняке решил именно он.

В любом случае, ущерб возмещен. Но это были жалкие гроши по сравнению с деньгами, которые Ранд тратил на содержание армии, что, в свою очередь, не могло сравниться с затратами на доставку еды в Арад Доман и другие беспокойные районы. Такими темпами, беспокоились управляющие, он в скором времени лишится всего своего имущества в Иллиане, Тире и Кайриэне. Но Ранд не говорил им, что его это не волнует.

Он должен привести мир к Последней Битве.

«А разве тебе больше нечего оставить после себя?» - прошептал голос где-то на задворках сознания. Это был голос не Льюса Тэрина, а его собственный, та его часть, которая побудила основать школы в Кайриэне и Андоре. – Хочешь жить после смерти? Оставишь ли ты тем, кто следует за тобой, только войну, голод и хаос? Будет ли твоя жизнь состоять из одних разрушений?»

Ранд покачал головой. Он не мог исправить абсолютно все! Он был просто человеком. Было бы глупо задумываться о том, что будет после Последней Битвы. Он не мог беспокоиться о том, что будет после неё, не мог. Это отвлекло бы его от главной цели.

«А какова цель? – казалось, спрашивал тот голос. – Выжить или благоденствовать? Подготовишь ли ты почву для второго Разлома или для новой Эпохи Легенд?»

У него не было ответа. Льюс Тэрин зашевелился и несвязно забормотал. Ранд по ступенькам поднялся на второй этаж особняка. Свет, как же он устал.

Так что же сказал безумец? Во время запечатывания Скважины он использовал саидин, потому что многие Айз Седай обернулись против него, и только Сто Спутников – самые могущественные мужчины Айз Седай – остались с ним. Ни одной женщины. Они назвали его план слишком опасным.

Смутно, но Ранд все же как будто припоминал эти события – не то, что произошло, а гнев, отчаяние и решимость. Заключалась ли ошибка в том, что женская половина Источника не была использована вместе с мужской? Может, именно это позволило Темному нанести ответный удар и запятнать саидин порчей, отчего Льюс Тэрин и выжившие из Ста Спутников впали в безумие?

Могло ли быть все так просто? Сколько ему понадобится Айз Седай? Если будет нужно, многие Хранительницы Мудрости могут направлять. Но, несомненно, нужно что-то еще.

Есть одна игра, в которую играют дети: «Змеи и Лисички». Говорят, что единственный способ победить в ней – это нарушить правила. Тогда что насчет его другого плана? Можно ли нарушить правила, убив Темного? Посмеет ли даже он, Возрожденный Дракон, думать о подобном?

Он пересек коридор со скрипучим деревянным полом и открыл дверь в свою комнату. Мин в зеленых штанах с вышивкой и в льняной рубашке лежала на сколоченной из бревен кровати. Она обложилась подушками и под светом лампы читала очередную книгу. Пожилая служанка, хлопоча, собирала тарелки, оставшиеся после ужина. Ранд скинул куртку и, вздохнув, принялся разминать руку.

Он сел на кровать, и Мин отложила в сторону свою книгу. Надпись на томе гласила «Всестороннее исследование созданных до Разлома реликвий». Она села и одной рукой погладила его шею. Тарелки стукнули, когда служанка собрала их, и она поклонилась в знак извинения и с еще большей спешкой продолжила укладывать посуду в свою корзину.

— Ты опять слишком много от себя требуешь, овечий пастух, – сказала Мин.

— Я должен.

Она сильно ущипнула Ранда за шею, отчего он вздрогнул и что-то проворчал.

— Нет, не должен, – прошептала Мин ему на ухо. – Разве ты не слушал меня? Какая от тебя будет польза в Последней Битве, если ты изнуришь себя еще до ее начала? Свет, Ранд, я уже месяцами не слышала твоего смеха!

— Разве сейчас подходящее время для смеха? – спросил он. – Ты хочешь, чтобы я радовался, в то время как дети умирают от голода, а люди убивают друг друга? Я должен рассмеяться, услышав, что троллоки все еще пробираются через Пути? Я должен быть счастлив оттого, что большинство Отрекшихся все еще скрываются Свет знает где, обдумывая, как бы лучше прикончить меня?

— Ну, нет, – ответила Мин. – Конечно, нет. Но мы не можем позволить всем бедам мира нас уничтожить. Кадсуане говорит, что…

— Постой, – резко оборвал он, поворачиваясь так, чтобы увидеть ее лицо. Мин сидела на кровати, поджав под себя ноги, темные волосы кудряшками обрамляли щеки. Казалось, она потрясена интонацией его голоса.

— Какое отношение к этому имеет Кадсуане? – спросил он.

Мин нахмурилась.

— Никакого.

— Она указывала тебе, что говорить, – сказал Ранд. – Она использовала тебя, чтобы добраться до меня.

— Не будь идиотом, – посоветовала Мин.

— Что она сказала обо мне?

Мин пожала плечами.

— Она беспокоится о том, что ты стал слишком жестким. В чем дело, Ранд?

— Она пытается подобраться ко мне, манипулировать мной, – ответил он. – Кадсуане использует тебя. Что ты ей рассказала, Мин?

Мин опять резко ущипнула его.

— Мне не нравится, как ты со мной разговариваешь, дурачок. Я думала, Кадсуане – твоя советница. Почему я должна следить за словами в ее присутствии?

Служанка продолжала стучать тарелками. Разве не может она просто уйти! Он не хотел, чтобы при этом разговоре кто-то присутствовал.

Ведь Мин не может быть заодно с Кадсуане? Ранд нисколько не доверял этой женщине. Если она уже добралась до Мин…

Ранд почувствовал, как у него сжалось сердце. Неужели он подозревал Мин? Она была единственным человеком, кто не играл с ним ни в какие игры и с кем он мог говорить откровенно. Что он будет делать, если потеряет ее? «Чтоб мне сгореть! – подумал Ранд. – Она права. Я действительно стал слишком жестким. В кого я превращусь, если начну подозревать тех, про кого я знаю, что они любят меня? Я буду ничем не лучше безумца Льюса Тэрина».

— Мин, – сказал Ранд, смягчая голос. – Возможно, ты права. Наверно, я перегибаю палку.

Расслабившись, Мин повернулась, чтобы посмотреть на него. Но в следующее мгновение она словно окаменела с широко раскрытыми от неожиданности глазами.

Что-то холодное защелкнулось на шее