Читать книгу - "Современная зарубежная фантастика-4 - Тэмсин Мьюир"

же должна тебе отплатить, правда? Я спущу курок рядом с тобой, но это ничего не значит. Это не меняет того, кто ты есть.

Камилла протянула руку. Страсти покачала головой.

– Я к тебе прикоснусь, только когда настанет конец света.

– Возможно, это твой последний шанс.

Страсти коротко хохотнула.

– В свои последние мгновения, Гект, я не стану сожалеть о том, что не пожала тебе руку.

– Нонагесимус, пошли, – велела Камилла.

Нона почти ничего не видела, Кэм говорила не тянуться к ней и не пытаться взять за руку. Нона сдержалась и стала думать о Табаско, такой серьезной, величественной и уверенной в себе, которая ходила так, будто никогда ни в ком не нуждалась. Когда они добрались до разбитой, разбомбленной, заваленной осколками дороги к казармам, Камилла буркнула:

– Иди дальше.

Ворота казармы распахнулись перед ними. Им не пришлось кричать. Нона почувствовала торопливое движение в сторону, и они оказались в просторном дворе, где все еще стояла машина Короны – задние дверцы широко открыты, окна испещрены пулевыми отверстиями от разочарованных снайперов. Нона никогда раньше не видела казармы, уж точно не вблизи. Это оказалось огромное бетонное здание, высокое и квадратное, с длинными прорезями на уровне второго этажа, откуда можно было стрелять, и огромными свинцовыми решетками на окнах. Оно не походило ни на одно другое здание в городе. Оно было огромным, мрачным и великолепным – но грязным, истерзанным и помятым, как дама в обгоревшем бальном платье. Зубцы стен пострадали так, что первоначальные их очертания почти не различались. Когда-то между окнами висели яркие флаги всех цветов, но большую их часть сорвали, и на их месте трепетали тусклые цветные нитки.

Никто не выстрелил в Нону, пока она пересекала двор, и никто не выстрелил в Камиллу. Короткая лестница вела к огромным двойным дверям. Нона поднялась по лестнице, и двери со скрипом открылись в прохладную просторную черноту – черно-белый шахматный пол, облупившиеся белые стены, застарелые бурые пятна, которые кто-то пытался очистить, но не очень успешно, и жуткий запах.

Ей хотелось сморщить нос, но Харрохак Нонагесимус, кажется, была не из тех, кто морщит нос.

– Держись сзади, – велела Камилла.

Нона отстала от нее и двинулась в прохладную зловонную темноту, почти ничего не различая.

Шли они недолго. Первая же дверь слева оказалась открыта, и на пол падал яркий белый квадрат электрического света. С обеих сторон от двери высились кучи мусора, досок, обломков мебели. Камилла замешкалась на пороге, и Нона первой вышла на свет.

Они оказались в большом зале, пол которого покрывала та же черно-белая плитка. Стены и потолок украшали величественные белые фризы, а на полу валялись мусор и обломки, как будто огромная волна прокатилась по центру зала, разбрасывая грязь по обе стороны от себя. Окон не было. На стенах виднелись более светлые квадраты, где раньше наверняка висели плакаты и картины, но сейчас их не было видно. Сильно пахло той штукой, которой моют школьные туалеты. В конце зала обнаружилось возвышение – то самое, из трансляции. На простом стуле сидел принц, слева за принцем – Пирра. А на стуле справа сидела Корона.

Она была так хороша, что Нона мгновение не замечала больше ничего. Густые золотые волосы рассыпались по плечам шелковистыми волнами, а красивая бледно-желтая туника обнажала золотистые плечи и шею. В разрезе до бедра виднелись мягкие черные кожаные штаны, на изящных крупных ногах красовались сандалии, а на ремне висела ее обычная рапира. Это было настолько великолепно, что Нона искренне обрадовалась тому, что одета в чистое, а не в футболку из рыбной лавки. Потом она наконец отвлеклась от Короны и разглядела ряды статуй. Но это оказались вовсе не статуи. Десятки людей в форме стояли в две шеренги, прижимаясь как можно ближе к стенам. Они не дышали. Глаза у них были широко раскрыты. Они были мертвы. Когда принц встал со стула, их плечи – все до единого – еле заметно дернулись.

В жизни принц оказался намного ниже ростом, чем она думала, стройнее и легче, особенно рядом с Пиррой, которая возвышалась, как каменная колонна. Она стояла настолько не так, как Пирра, что на мгновение Нона обманулась: она держалась так напряженно, так прямо, как будто ей было неуютно в собственном теле, и все это походило на мираж. Но движение разрушило чары, по крайней мере для Ноны. Пирра сложила руки на груди таким привычным и знакомым жестом, что Нона безошибочно ее узнала.

Нону покорил вид принца. Она никогда раньше не видела в реальности никого из телевизора. Благодаря трюку с глазами она могла пялиться сколько угодно и не чувствовать себя невежливой: на принца, на его восковую кожу, чудесный мундир, блестящие волосы, голубоватые глаза, на его позу – он стоял так, как стояла бы змея, если бы у нее были ноги.

– Ты опоздала почти на минуту, Харри, – сказал он.

23

Нона пересекла черно-белый зал, залитый электрическим светом. Перед возвышением лежал большой красный квадратный ковер, она остановилась на краю и посмотрела на принца Набериуса уже более открыто. Принц вдруг спустился с возвышения и быстрым шагом подошел к ней, и Нона нечаянно сделал шаг назад. Это остановило принца.

– Посмотри на меня, – сказала она.

Нона ничего не сказала и не сделала. Она сглотнула, но почувствовала, что это нормально, Харрохак наверняка тоже время от времени сглатывала.

– Это же смешно, – сказала принцесса. – Это не может сработать. Это не может быть делом твоих рук… не то чтобы я не впечатлена. Конечно, ты выглядишь ужасно, но мне вообще пришлось появиться в древней модели прошлого сезона.

Корона странно булькнула. Принцесса повернулась к ней и сказала с легким упреком:

– Ты не упомянула эту маленькую деталь. Она все время была слепа?

– Я сказала тебе, что она здесь, – ответила Корона. Глаза у нее покраснели, а ресницы казались слишком черными. – Без подробностей. И что?

– Ты очень многое не рассказываешь, и это меня бесит. Понимаешь, мои эмоции выражаются через две нервные системы, поэтому я правда не знаю, что с ними делать. Я провела в теле Бабса почти три дня. Бесит. Ну же, Харри. Тебе что, нечего сказать?

– Нет, – сказала Нона.

– И зачем я вообще спрашиваю, я же и так знаю ответ. О, – оживилась принцесса, когда Камилла догнала Нону и встала рядом, – а вот и возвращение самого скучного в мире блудного сына. Это не твои очки, Гект, и я удивлена, что тебе разрешили их взять.

– Принято к сведению, – сказала Камилла.

– Ладно, не