Читать книгу - "Из Тьмы (Арка 5) - Добродел"

— Сопротивляешься? — раздался откуда-то насмешливый тонкий голосок, в котором я с некоторым усилием узнала свой собственный.

— Ты ещё кто? — борясь с одурью, скорее огрызаюсь, чем спрашиваю.

- Я -̬ эͅто т̖ы, — ответили мне на демоническом языке.

Вскоре показалась и говорившая.

Существо выглядело практически полной моей копией, если сделать скидку на слишком белую кожу, полностью залитые фиолетовым пламенем глазницы, нефункциональные когтистые пальцы и клыкастую пасть. Хвоста и крыльев почему-то не было, хотя как раз они, судя по фрагментам памяти архидемона, оказались бы для него предпочтительнее. Впрочем, такие особенности могли и не являться следствием воли стоящего предо мной существа, а, наоборот, оказаться проявлением его сути, которые оно не смогло скрыть. Что-то мне в кошмарах-воспоминаниях попадалось на тему ментальных проекций и деталей внешности аватаров, показывающих их суть для тех, кто умеет подмечать и интерпретировать подобные детали. Жаль, что мимоходом. Да и данный вопрос тогда меня мало заинтересовал, оказавшись задвинутым на дальние задворки памяти.

Иначе сейчас могло бы стать проще. Хоть немного. Поистине, не бывает лишних знаний!

— С каких это пор разожравшийся сверхпаразит-неудачник стал мной? — интересуюсь с поддёвкой, не забыв подкрепить слова полным пренебрежения эмпатическим посылом.

Вспышка бешенства моей визави оказалась подавлена ею столь быстро, что могло показаться, словно она мне почудилась. Но нет, не почудилось. Враг зачем-то пытался вызвать если не расположение, то хотя бы снизить антипатию. В то, что архидемон, до глубины отсутствующей души ненавидящий и презирающий «ничтожных смертных», у которых, тем не менее, имелось то, чего нет у него, желал сотрудничать — я не поверила ни на миг.

Как и в то, что узник Яцуфусы полностью пробудился и соизволил общаться со своей тюремщицей лично. Иначе меня бы уже сожрали. В лучшем случае.

— С тех пор, как ты решила сделать шаг навстречу, взяв мою силу и поделившись своим разумом. С тех самых пор, Куроме, — неприятно улыбнулась тварь, что пусть и пыталась показаться дружелюбной, однако не могла полноценно скрыть своей алчно-голодной, полной злобы и ненависти демонической сущности. — Или, может быть, Виктор? — хрупкая и невысокая фигурка симпатичной молоденькой девчушки сначала превратилась в крупного здорового мужчину, а потом, почти без перехода — в скрюченную болезненную фигуру с уродливыми ожогами на лице.

Смотреть на потерявшего всё, в том числе и надежду, калеку (горящие фиолетовым пламенем глазницы — и те парадоксальным образом не рушили это впечатление, а как будто даже усиливали) было весьма неприятно. Но не шокирующе. Я уже не он. Так же, как в полном смысле не являюсь той Куроме, которой была до пробуждения памяти прошлой жизни. Хочется верить, что моя новая личность взяла лучшее от двух своих половин.

Демон, который явно надеялся на более яркую и негативную реакцию, остался крайне недоволен. М-да. Это точно не то существо, которое развращало мудрых правителей, соблазняло учёных магов и образовывало культы, охватывающие не одну страну. Действительно, лишь жалкий осколок моих воспоминаний, ассимилированный спящим архидемоном и возомнивший, будто он является им.

Или передо мной устраивают представление, призванное в этом убедить. Демоны коварны, по себе знаю.

Дабы разобраться, что же является истиной, я вновь сконцентрировала свои чувства на окружающем пространстве, пытаясь понять, что в действительности представляет собой моя собеседница — облик демона вновь перетёк в первоначальное состояние — и совершенно перестала воспринимать ту лапшу, что пытались навесить мне на уши.

Увидев, что её не слушают, «демоническая Куроме» зло зашипела:

— Смертное ничтожество! Игнорируеш-шь мои слова?! Хочешь постичь меня своим ограниченным умишком?!С̜мот̰ри же!!

Действия твари были отдалённо похожи на то, как будто человеку, пытающемуся всмотреться в объект изучения, коим на самом деле является погашенный прожектор, с силой ткнули в лицо внезапно включившемся прибором.

Сложная структура, непосильная для мозга обитателя трёхмерного мира, ослепляюще-ярким калейдоскопом вспыхнула у меня в сознании. Ощущения очень живо напомнили те, что я испытала в первые минуты своего пробуждения, когда отголоски воспоминаний о посмертном существовании меня-Виктора едва не вывихнули мне мозги и не вывернули желудок. Я упала на колени, а потом и вовсе повалилась набок. Находись здесь реальное тело — и не избежать мне длительных рвотных спазмов, но даже без этого пришлось очень нелегко.

Ещё и тварь передо мной не просто стояла, наслаждаясь зрелищем, но и делала нечто крайне для меня опасное. Давление окружающей среды стремительно нарастало, в висках неприятно ломило — и плевать, что я здесь всего лишь проекция сознания! — а в груди чувствовалась сосущая пустота, которая также усиливалась со временем.

Кое-как собравшись, предпринимаю попытку вырваться. Да, если проблему обретшего самосознание тейгу не решить сейчас, в дальнейшем ситуация может ухудшиться ещё сильнее. Но тут стоял вопрос не о решении проблемы, а о том, будет ли это «дальше» вообще.

Неудача!

Меня уже затянуло слишком глубоко, чтобы надеяться вынырнуть единым рывком, да и разом две провальные попытки увидеть/воспринять истинный облик того, с чем пришлось столкнуться, позволили врагу дополнительно опутать меня сетями и перестать сдерживаться, бросив попытки продемонстрировать дружелюбие и желание (очевидно лживое) полюбовно договорится.

— Всё ещё не смирилась со своей участью, пища? — донеслось до ушей сквозь одурь от мельтешащих перед внутренним взором отталкивающих своим чуждым сюрреализмом картин.

А после концентрация одной незадачливой некроманси оказалась нарушена сильным ударом ноги. И надо сказать, ощущения оказались «полностью идентичны натуральным». А потом перед носом и вовсе мелькнуло лезвие клинка, отчего стало совсем не до размышлений. Если не сложилось с познанием, то можно попробовать и просто зарубить наглую вражину.

И снова неудача.

Меня, пребывающую не в лучшей форме, жестоко избили и унизили, нанеся массу болезненных ударов и порезов. Под конец и вовсе отбросили от себя слишком высоким и рискованным для равного боя ударом в грудь. Словно докучливую мелкую собачонку пнули!

Твар-р-рь! Ударила по восприятию и способности мыслить, а теперь куражится над ослабленным врагом! Ненавижу!

Мысли текли медленно и ощущались не совсем трезво. Зато эмоции горели очень ярко, настойчиво пытаясь отбить последние способности к соображению и подбивая броситься на тварину с мечом наперевес. Или даже без меча. Лишь бы разбить, разорвать, растерзать и втоптать в грязь её самодовольную улыбочку!

Остатки здравомыслия шептали: что-то здесь не так... Но нерассуждающая злоба заволокла взор багровым туманом — и я вновь бросилась вперёд, сжимая рукоять Яцуфусы.

…И снова получила лишь боль и унижение.