Читать книгу - "Деньги не пахнут 5 - Константин Владимирович Ежов"

Подумайте, – прошипел Блэкуэлл. – наворотили немало, потери денег через инвестиции, до 4,9 миллиарда – это не сумма для одного человека. Если пойдёте на сотрудничество, претензии могут быть сняты.

Ответ слепой уверенности:

– Ценю вашу заботу, но иск состоится.

Последняя реплика ощутилась как предвестие шторма:

– Стоит ли это всего того, что вы готовы потерять?

Холодный воздух совещательной комнаты, запах кофе и краски на документах, тонкий треск бумаги при шуршании папок – всё будто подчеркивало один простой факт: ставка сделана, и риск принят. Конец дискуссии – начало процесса.

На мгновение в глазах Блэкуэлла мелькнуло нечто, похожее на изумление – словно мысль проскользнула между ресниц: "Что за безумец сидит передо мной?"

Зал наполнился напряжённым воздухом, будто в нём вспыхнула искра. После этого разговор зашёл по кругу – те же доводы, те же возражения, повторяющиеся как удары маятника. Но со временем в его взгляде произошло едва уловимое изменение.

– Значит, путь переговоров закрыт.

Похоже, теперь он понял всё окончательно. Ни угроз, ни уловок – решение идти до конца было очевидно. Однако вместо усталости или раздражения на лице Блэкуэлла проступило что-то иное – уверенность, похожая на азарт перед битвой. Глаза сузились, холодно сверкнув, как лезвие перед первым ударом.

– Иск против "Теранос" за неэффективное управление окажется куда труднее, чем вы думаете, – произнёс он с оттенком предупреждения.

– Правда? – прозвучало в ответ спокойно, почти с ленивым интересом.

– На чём основаны обвинения в неэффективности?

Слова адвоката были как нож – точные, выверенные, с лёгким намёком на насмешку. Он зондировал слабые места, надеясь выудить суть стратегии. Молчание было бы уместным, но тишина тоже может быть оружием, а слово – приманкой. В этом споре начиналась настоящая информационная война, и каждая фраза могла стать разведкой боем.

– Начать можно с того, что пост финансового директора пустует уже восемь лет, – прозвучало спокойно.

– Отсутствие CFO не доказывает неэффективность. Холмс лично привлекала инвестиции и добивалась рекордных показателей, – парировал Блэкуэлл.

– Без финансового директора любые прогнозы доходов – не более чем сказка.

– К сожалению, методология прогнозирования защищена NDA. В суде это использовать нельзя.

– Тогда, может, обсудим случаи мошенничества при внутренней оценке компетенций?

– Мошенничества не было. "Теранос" владеет собственной технологией, требующей иной методики тестирования. И это тоже подпадает под NDA.

– Плохие условия труда, массовые увольнения?

– И показатели текучести кадров защищены тем же соглашением.

Каждый довод рушился о стену, возведённую из пунктов конфиденциальности. На губах Блэкуэлла расцвела улыбка победителя – тонкая, самодовольная, словно мазок тени по стеклу. В этой улыбке читалось: "Правда и доказательства – разные вещи." Даже если истина существует, её невозможно предъявить суду, если всё скрыто NDA. Любой свидетель, желающий говорить, будет уничтожен ещё до первого слова.

– Ни один свидетель не выйдет вперёд… Уверены? – последовал вопрос.

Блэкуэлл медленно опёрся локтем на стол, и его голос стал мягче, но опаснее, как шелест ядовитой змеи:

– В процессе иногда всплывают самые тёмные тайны. Кто-то смотрел запрещённые сайты с рабочего компьютера, кто-то любит напиваться. Всё это становится достоянием суда. Сколько свидетелей, думаете, готовы рискнуть ради вас?

Пауза потянулась, гул вентиляции звучал как тяжёлое дыхание. На мгновение в воздухе повисла задумчивая тишина, а затем последовал спокойный жест – лёгкое кивание, будто признание:

– Аргумент весомый.

Блэкуэлл почувствовал преимущество и тут же надавил сильнее:

– Действительно ли стоит ставить карьеру на "смелость" этих людей? Не разумнее ли разрешить вопрос… иначе?

– А иначе, – значит, выполнить их условия.

Ответом стал короткий, сухой смешок. Разве он полагал, что всё строится на вере в хрупких свидетелей, готовых под пулями раскрывать правду?

– Свидетели, о которых речь, – не сотрудники "Теранос", – прозвучало спокойно. – Это члены совета директоров.

В комнате будто стало тише. Совет директоров "Теранос" – люди весомые, неприкосновенные. Простых работников можно запугать, разрыть их прошлое, выставить грязное бельё напоказ. Но попробуй сделай то же самое с бывшими членами совета.

Блэкуэлл мгновенно напрягся.

– Члены совета тоже связаны NDA. Вы ведь знаете это.

Конечно, знали. NDA стало их щитом и кляпом одновременно. Но этот щит можно было обернуть против владельцев.

– Известно, – последовал ответ, спокойный, но с лёгкой усмешкой. – Но нарушение NDA – не уголовное преступление. Чтобы подать в суд, требуется инициатива истца.

На лице адвоката не дрогнул ни один мускул, но в глазах мелькнуло беспокойство. Он уже догадался, куда ведут эти слова. И догадка оказалась верной.

– Если Киссинджер сам нарушит NDA и заговорит, рискнёте ли подать на него в суд?

Слова упали в тишину, как камень в колодец. Тишина загудела, будто комната сама не поверила услышанному. Запах кофе смешался с металлическим привкусом тревоги. На лице Блэкуэлла застыло то самое выражение, что появляется у человека, осознавшего, что его собственное оружие повернули против него.

***

После провала переговоров с Сергеем Платоновым Холмс вернулся в отель, где в воздухе висел запах перегретого кондиционера, и метнула в адвоката Блэкуэлла взгляд, острый, как осколок стекла.

– Вот это и есть твои легендарные способности? – голос Холмса дрожал от злости. – Так выглядит "гигант юридического мира"?

Блэкуэлл застыл, словно мраморный бюст под холодным светом лампы. Щека дёрнулась, пальцы сжались, но возразить он не решился. Гордость была растоптана, но спорить было бессмысленно.

"Не оставил даже намёка на компромисс…" – холодная мысль кольнула адвоката, как булавка под кожу. Всё пошло не по плану.

Он, конечно, не питал иллюзий, что Сергей Платонов сразу склонит голову. Но надеялся хотя бы на разговор, на торг, на какую-то возможность найти середину. Человек, казалось, рассудительный, умеющий считать ходы. Однако всё закончилось одним-единственным словом:

– Спасибо за заботу, но будет суд.

Никаких "может быть", никаких "подумаем". Только твёрдое, как гравий под ногами, "суд".

Сколько бы Блэкуэлл ни давил, ни убеждал, ни пытался приманить обещаниями – всё было бесполезно. Перед глазами до сих пор стояло лицо Платонова: спокойное, непоколебимое, будто высеченное из камня.

Это решение не укладывалось в рамки здравого смысла.

Обычно люди бегут от судебных тяжб, как от пожара. Даже если уверены в правоте, всё равно ищут лазейку, чтобы не ввязаться.