Читать книгу - "Солнце обреченных - Игорь Градов"

27 мая, пятница

Зимний дворец

Все вещи были давно собраны и уложены: сундуки и кофры увязаны, шляпные коробки и корзины упакованы. Кажется, ничего не забыли. Впрочем, все самое ценное княгиня Юрьевская везла в личном багаже – ученические тетрадки Александра Николаевича с лекциями Жуковского, его рубашку с пятнами засохшей крови, Евангелие и карманные часы с вмятиной, оставшейся от удара по мостовой (их цепочку она надела поверх платья как украшение). Захватила также из императорского кабинета перо с застывшей капелькой чернил (утром первого марта государь еще подписывал им бумаги) и почти три тысячи писем, адресованных лично ей. Все прочее (драгоценности, украшения, веши) не имело столь важного значения…

Екатерина Михайловна подняла голову и посмотрела на Зимний дворец. Что-то ей подсказывало, что она видит его в последний раз. Величественное здание парило над площадью в своем всегдашнем каменном великолепии и, казалось, не замечало человеческой драмы, совершавшейся у его основания. Княгиня Юрьевская вздохнула: в Зимнем она провела самые лучшие и, пожалуй, самые трудные годы своей жизни, здесь она любила и страдала, здесь она обрела и потеряла супруга.

Дети уже сидели в карете под присмотром строгой английской бонны, казаки из охраны нетерпеливо понукали лошадей. Екатерина Михайловна посмотрела на окна второго этажа, где был расположен кабинет императора. Как часто Александр Николаевич задерживался в нем допоздна, работая над важными государственными бумагами, а она терпеливо ждала его наверху, в комнатах третьего этажа, чтобы хотя бы час или даже полчаса провести вместе. Эти минуты, которые им удавалось урывать у неотложных и первостепенных государственных дел, были самыми счастливыми в их жизни. В это время они могли чувствовать себя семьей – не всемогущим императором и его любовницей, а просто мужем и женой, наслаждающимися своей любовью.

Александр Николаевич почти всегда около девяти часов вечера поднимался наверх, чтобы пожелать спокойной ночи детям. Особенно он любил маленького Гогу, часто сам укладывал его в постельку, а иногда даже рассказывал на ночь какую-нибудь занимательную историю из своей жизни. Гога специально не засыпал, ждал, когда придет отец и поведает что-нибудь интересное.

Екатерина Михайловна смахнула набежавшие слезы. Что сейчас об этом вспоминать, все уже кончено… Нужно думать о том, как жить дальше. Вскоре после похорон императора у нее состоялся трудный разговор с новый государем. Александр Александрович проявил тактичность и понимание – навсегда оставил за ней апартаменты, которые она занимала в Зимнем дворце, кроме того, подарил дачу в Петергофе и имение в Крыму. Но когда Екатерина Михайловна твердо заявила, что намерена покинуть Россию, он, кажется, вздохнул с облегчением.

Разумеется, великим князьям Юрьевским всегда будут оказаны в России соответствующие почести, заверил Александр Александрович, девочки могут рассчитывать на царское приданое, а князь Георгий – на полагающиеся его статусу воспитание и образование.

Но свое решение покинуть Россию Екатерина Михайловна не изменила даже после уговоров родных. Слишком тяжелы были воспоминания и слишком остра была боль от недавней утраты… Теперь ее путь лежал в Париж, а ближе к лету она намеревалась со всей семьей перебраться в тихую, провинциальную Ниццу, где вдали от света можно будет наконец заняться воспитанием детей. Через полчаса карета доставит ее и семью на Варшавский вокзал, а оттуда поезд умчит в Европу.

Екатерина Михайловна бросила последний взгляд на Зимний дворец. Ей показалось, что на втором этаже, где был кабинет императора, чуть колыхнулась, как бы прощаясь, занавеска. Впрочем, это, наверное, был оптический обман зрения.