Читать книгу - "Апелляция кибер аутсайдера - 4 - Семён Афанасьев"

— А я даже с таким животным, как ты, пытаюсь оставаться человеком, — неожиданно искренне и оттого весьма пронзительно сообщает отец одноклассницы. — И перед тем, как перейду к другим методам, хотя бы попытаюсь договориться по-хорошему. Ну, насколько это возможно с таким, как ты.

— Не договоритесь: у меня есть официальная опекунша и без неё я ничего обсуждать не буду.

— Я очень рад, что ты настолько уважительно относишься к моей жене, — а ведь он снова не шутит. Реально псих, что ли? — Ты же сейчас серьёзно сказал?

— Не то слово. Чтоб я сдох.

— Вот тебе кусочек информации. У HamQualCon буквально послезавтра будет отозвана лицензия на технический аудит. Причина: отсутствие законного представителя эмитента, поскольку умер собственник пакета акций. Твой отец.

— У меня был товарищ, там, дома. Он в таких случаях говорил: как мне стать по такому поводу?

— Отзыв этой лицензии — всё равно что пуля в спину доброй половине наших производств. Да, мы с Тикой разводимся, будем делить имущество, но если прямо сейчас встанет часть заводов… — он не договаривает и выжидающе смотрит на меня.

— Знаете, я очень дружу с математикой. Может даже статься, что не хуже вас. Если в системе управления рисками вашего концерна стопор подобной конторы по подобным причинам вызывает паралич всего организма — уж я вас точно не спасу. Даже если в придачу к гипотетическим акциям отдам свои почки. Если ваш бизнес можно торпедировать подобной мелочью…

— Это не торпедировать бизнес, — перебивает Хадзимэ. — Это вдобавок к текущему падению уронить ещё часть котировок. Потом, когда производственные дыры будут залатаны за счёт бюджетов других предприятий, и они, в свою очередь, откатятся вниз.

— Повторю свой вопрос ещё раз. Зачем вы мне это всё рассказываете?

— Мои интересы сейчас, именно в данном узком моменте, полностью совпадают с интересами жены. Как бы мы ни поделились, обнуление активов невыгодно обоим.

— Какая трогательная забота.

— ЗАТКНИСЬ! — его наконец прорывает. — Немедленно подай заявку на вступление в наследство! Всё! Больше ничего делать не надо!

Понятно, что он сейчас и недоговаривает, и искажает. Не знаю деталей, но звучит как-то криво.

— Вы же понимаете, что этот наш с вами разговор по вашей инициативе я первым делом обстоятельно перескажу своей опекунше?

— Да пересказывай кому хочешь! Тебе надо всего лишь подать сраную заявку!

— Я несовершеннолетний, — припоминаю уместный, как мне кажется, аргумент.

— Без разницы! Это ты управлять не можешь, а на право владения никак не влияет! Даже на младенца можно записать часть акций, — он успокаивается. — Так, чтобы тебя простимулировать. Посмотри видео.

Следующие полторы минуты на второй голограмме кто-то очень похожий на него (плохое разрешение — не видно деталей), судя по контексту, насилует собственную секретаршу.

— Как ты понимаешь, для тебя это козырем не является — просто прими к сведению. Отгадай с трёх раз, если это, — кивок на замершее изображение, — была моя более чем лояльная ко мне сотрудница моего офиса, то что с твоими бабами может быть? Ты же с парой латиноамериканок встречаешься? Молчишь?

Я действительно молчу. В первую очередь потому, что этот его файл не копируется моими программами ни в каком режиме — даже в оптическом.

Странно.

Я бы ещё понял, если бы…

Не дождавшись моего ответа, Хадзимэ продолжает, развеивая изображение и прерывая мои попытки сохранить информацию:

— Так это я ещё образованный и интеллигентный человек; против этой сотрудницы ничего, по большому счёту, не имею. А что если в случае твоих тёлок за дело возьмутся якудза? С тремя классами образования и огромной изобретательностью в интимном плане?

— Вы знаете, у меня для вас есть встречный файл.

— Какой? — он заинтересованно и удивлённо поднимает правую бровь.

На следующие полторы секунды наша с ним беседа подвисает: я бью все собственные рекорды по ускоренной коммуникации в оговоренном закрытом канале.

Получив разрешение Миру, ставлю ему на воспроизведение её ролик:

— Да иди ты на*уй! — живо и непосредственно предлагает весьма красноречивое лицо его собственной дочери его же изображению.

После некоторой паузы и нашего взаимного молчания Хамасаки нажимает отбой первым.

Как по заказу, буквально через три-пять секунд раздаётся стук в дверь:

— Это я! — сообщает с той стороны голос Тераяма.

У меня где-то на заднем плане мелькает подозрение: она полностью слышала всю эту беседу.

Какие из этого можно сделать выводы — понятия не имею.

* * *

— Привет, — Айя пробкой выскочила из лимузина практически одновременно с Эрнесто.

Он подъехал на пару секунд позже. Заглушив мигалку, полицейский просто хлопнул её по подставленной ладони и, не говоря ни слова, потрусил рысью в направлении здания.

Покосившись на пару сопровождающих из эскадрона, она, недолго думая, побежала за ним.

Люди мамы, едва окинув взглядом манипуляционное помещение, тут же пошли обратно на ресепшн.

— Где? — соотечественник и сотрудник восемнадцатого участка в одном лице вопросительно поднял подбородок, впиваясь взглядом в Рыжего.

— Да вон лежат! — одноклассник без пиетета сплюнул в угол, где у стены действительно шевелилась пара тел.

А вот третье не шевелилось.

— Привет и тебе, — войдя вслед за Эрнесто, Мартинес за руку поздоровалась с Тераяма.

— Привет! — глаза Тушканчика вспыхнули неподдельным энтузиазмом и эйфорией. — Чёрт, не могу поверить. Это действительно ты.

— Давай прибережём наши восторги для более подходящей обстановки? — вздохнув, дипломатично предложила она. — Теперь уж точно друг от друга никуда не денемся.

— Выйди! — Эрнесто почему-то рявкнул только на одноглазую.

— Эй, я Тераяма! — японка явно закусила удила и за словом в карман не полезла.

— Да хоть… пожалуйста, просто выйди на половину минуты.

Надувшись, учащаяся первого лицея обиженно исчезла в коридоре.

— Дрался, есть повреждения. — Вальдес, не обращая внимания на пару сообщников, принялся водить виртуальным датчиком диагноста над трупом. — Свежие. Нелетальные. Я, конечно, не криминалист, но пару слов прямо сейчас скажу.

Рыжий зевнул и абсолютно равнодушно шмыгнул носом.

— Не тяни, — потребовала Мартинес. — А то и я щ-щас тут окочурюсь.

— Инсульт. Родной, собственный, — без пауз выдал полицейский. — Возможно, была собственная аневризма. Очень на то похоже.

— А может быть, что сосуд треснул после того, как