Читать книгу - "Глазомер! Быстрота! Натиск! - Андрей Владимирович Булычев"

мы испытываем сейчас, стоя в осенней степи, и надеется на то, что совсем скоро, ранней зимой, дабы не погибнуть под этими стенами, наша армия и сама откатится назад на свои квартиры. Вернее, откатится то, что к тому времени от нее останется. А вот он тогда станет прославленным полководцем, отстоявшим твердыню султана от русских. И с каждым прошедшим днем этой долгой осады его уверенность все более и более крепнет.

– Тишка, Федот, вы где? – крикнул Филлимон, шлепая по грязи насыпного вала.

– Да здесь мы, здесь, – хрипло отозвался Мухин. – Сюда давай шлепай, у нас тут посуше, чем везде.

Вслед за егерем в небольшое укрытие из натянутой между корзин с землей парусины влезло еще трое.

– Да тише вы тут, увальни! Сейчас все порушите, сами же потом под дождем будете мокнуть! – проворчал Федот.

– Не-е, мы тихонько, – успокоил его усатый солдат, оглядываясь по сторонам. – А ловко же вы это, братцы, придумали. И подступы с вала отсель хорошо видно, и сверху за шиворот не льет. И где только парусину нашли, вся же ведь для постройки укрытий в лагере пошла?

– Где нашли, там ее уже нет, – хмыкнул Тихон. – Вы особо-то не болтайте, а то и этого не будет, сразу ведь все отберут.

– Да что я, дурной, что ли? – успокоил егерей Филлимон. – Уж лучше бы снег, что ли, сверху шел, чем вот такой затяжной дождина, который целыми неделями льет. Мочи уже нет на одном месте сидеть да терпеть. Давно все до самых портков и на всех мокрое. Дрожь не унять, вся кожа синяя и, как у гуся, в пупырышках. Ладно, давайте, братцы, в лагерь уже идите. Там для всех, кто сменился с караула, в колесной кухне у дяди Вани горячее варево оставлено. В котел повара нонче даже конины положили. В брюхо кашу закидаете, с того и согреетесь маненько. Как же нам эти кухни-то здорово здесь пригождаются! Вона, все остальные даже и на костре ничего сварить не могут, одни лишь только плесневелые сухари который уже день едят, с дровами-то совсем у всех сейчас дело худо.

«Бам! Бам! Бам!» – забили после небольшой паузы осадные орудия.

– Во-о, канониры сменились уже, и опять давай стену рушить. Ладно, прощевайте, братцы, – кивнул товарищам Тишка, и пара, выбравшись из-под укрытия, пошлепала в сторону батальонного лагеря.

Со стороны Лимана раздался отдаленный грохот, и вдали в небо поднялся черный столб дыма.

– В стороне Кинбурна, что ли, это бахнуло? – спросил Тихона Федот. – Смотри-ка, далеко до косы, а даже и доседова донеслось. И чего же это там эдакое могло вдруг случиться?

Группки сменившихся с караулов солдат, бредя по грязи к лагерю, с удивлением обсуждали увиденное.

В Кинбурнской же крепости случилась беда. По оплошности коменданта там взорвалась артиллерийская лаборатория, та, где снаряжались взрывным и горючим составом зажигательные снаряды, гранаты и бомбы. Взрыв был такой огромной силы, что разметал внутри крепости множество зданий, а густая туча от сгоревшего пороха нависла над Кинбурном, и день здесь буквально за один миг превратился в ночь. Все были в ужасе и смятении! Погибло при взрыве около ста человек, множество было ранено и покалечено. Мощной взрывной волной были разрушены десятки домов, и даже рухнула часть крепостной стены. В комнату, на втором этаже дома, где находился Суворов, в окно влетела бомба. Разорвавшись, она своротила часть стены и разбила кровать. Щепою от нее Александра Васильевича ранило в лицо, грудь, руки и в ногу. Генерал смог самостоятельно выбраться к лестнице, но так как она была вся разворочена, то спустился он вниз по перилам. Уже на улице его подхватил денщик Прошка с солдатами. Суворова вынесли за стены крепости и уже там сделали перевязку.

Второго ноября ударил сильный мороз, а потом повалил снег. На следующий день, к вечеру, в лагерь вернулся батальонный обоз.

– Алексей Петрович, докладываю, – улыбался капитан Рогозин. – Деньги я потратил все до последней медной копеечки, словно бы теребень кабацкая, совсем голый остался. Но зато и повозки наши меховой рухлядью забиты. Помимо штатных казенных шинелей, у местных скупили три сотни полушубков и даже немного тулупов. Привез овчинные шапки, сапоги с мехом и даже немного валенок нашел. Денег мне не хватило, так я выменял на порох и на трофейное имущество рукавицы, домотканое шерстяное полотно ну и всякое прочее, что может пригодиться в холода. Плюсом к тому фураж для коней и провианта длительного хранения добыл, а это, на минуточку, зерно, бочки топленого сала, вяленое мясо и еще даже немного квашеного овоща. На своем обозном все бы это нам точно не удалось вывезти, поэтому пришлось и несколько подвод у станичников прикупить. Зато все в целости и сохранности сюда довезли, ничего по дороге не растеряли. Ну и подморозило, конечно же, тоже удачно, дорога вся твердая стала, а ведь нам это только и на руку! На обратном пути мы даже и не застревали почти что. Зато вот когда вначале к Бугу шли, больше на своих плечах все повозки выносили.

– Золотой ты мой человек! – Алексей крепко обнял своего интенданта. – Ты вот одним только этим делом сколько сейчас жизней нам сберег! Просто молодчина, Александр Павлович! Распределяй теперь все по-честному между людьми. Тулупы и валенки, коль их мало, для караульной службы пойдут и станут общие, а вот все остальные в личное пользование определяй. Через два дня объявляю общий смотр для батальона. Вот и посмотрим, на что мы там будем похожи.

– Да-а, вид у нас, конечно, еще тот, – глубокомысленно проговорил Живан, стоя вместе с командиром перед общим строем. – И так, вон, за второй погон да за волчий хвост на каске сколько уже ворчания от начальства было, а теперь штабные так и вообще нас загрызут. Это же не войско, а по виду самая настоящая разбойная ватага.

Алексей внимательно оглядел стоящие перед ним шеренги.

– Нда-а, – вздохнул он. – Единообразия у нашего воинства не наблюдается. Но зато все веселы, согреты и сыты, чего не скажешь про другие подразделения армии. А значит, ты прав, будут у нас теперь и завистники. Господин премьер-майор, а чем вообще регулярная армия отличается от банды, ну-у, скажем, в материальном смысле? Или если по-простому, то в чем их отличие по внешнему виду?

– Ну-у, в единообразии форменного обмундирования, оружия и амуниции, – ответил тот, пожав плечами.

– Это да, – кивнул Егоров. – По единообразию верхней одежды тут все верно, тут уже ничего не поделаешь. Одинаковой она у нас, ну вот никак не станет. Но ведь