Читать книгу - "Хранитель времени - Дэвид Зинделл"

Я сказал ему, что у меня есть план, где искать старейшую ДНК человека.

Он снова засмеялся – да так, что длинные белые зубы ощерились и слезы выступили на глазах.

– План, говоришь. Ты еще мальчишкой все строил планы. Помнишь, как я учил тебя замедлять время? Когда я сказал, что нужно быть терпеливым и ждать, когда первые волны адажио накроют твой ум, ты заявил, что должен быть способ замедлить время чередованием необычных поз, У тебя был даже план, как войти в замедленное время без помощи корабельного компьютера. А все потому, что как раз терпения тебе и недоставало. Недостает и теперь. Почему бы тебе не подождать, пока расщепители и геноцензоры – или эсхатологи, или историки, или цефики – не найдут эту самую старейшую ДНК? Тебе недостаточно, что тебя наверняка сделают мастер-пилотом?

Я почесал нос и спросил:

– А если я попрошу вас разрешить мне собственную маленькую экспедицию, вы дадите согласие?

– Ты говоришь об официальном прошении?

– Да. Потому что мне придется нарушить один из ковенантов.

– Вот оно что.

Последовало долгое молчание, во время которого он стоял неподвижно, как ледяная статуя.

– Так как же, Хранитель?

– И какой же ковенант ты собираешься нарушить?

– Восьмой.

– Так. – Он уставился в окно, выходящее на запад.

Восьмым ковенантом был договор, заключенный три тысячи лет назад между основателями Города и первобытными алалоями, живущими в своих пещерах в шестистах милях к западу.

– Они неандертальцы, – сказал я. – Пещерные люди. Их культура, их организмы – все это очень старое.

– Ты обращаешься ко мне с просьбой отправиться к алалоям, чтобы взять образцы тканей их живых организмов?

– Старейшая ДНК человека. Разве это не ирония, что я найду ее так близко от дома?

Когда я изложил ему свой план в подробностях, он наклонился и ухватил меня за руки, опершись локтями на подлокотники стула. Его массивная голова оказалась совсем близко от моей; от него пахло кофе и кровью.

– Это чертовски опасный план, – сказал он, – как для тебя, так и для алалоев.

– Не такой уж опасный, – с чрезмерной уверенностью заявил я. – Я приму все меры и буду осторожен.

– А я говорю – опасный! Чертовски опасный.

– Удовлетворяете вы мою просьбу или нет?

Он посмотрел на меня страдальчески, как будто я заставлял его принять самое трудное решение в его жизни.

Мне не понравился этот его взгляд.

– Хранитель!

– Я подумаю, – холодно сказал он. – И уведомлю тебя о своем решении.

Я повернул голову вбок. Подобная нерешительность была не в его духе. Я догадывался, что он разрывается между нарушением ковенанта и интересами поиска, который сам же объявил; но моя догадка оказалась неверной. Должны были пройти годы, прежде чем я открыл истинную причину его колебаний.

Он дал понять, что больше меня не задерживает. Встав, я обнаружил, что твердый край сиденья нарушил мое кровообращение и ноги затекли. Пока я растирал их, Хранитель стоял у окна и разговаривал сам с собой, как будто не замечая, что я еще здесь.

– Идет себе да идет, – произнес он тихо. – Идет да идет, хоть бы что.

Я вышел от него, чувствуя себя, как всегда в таких случаях, обессиленным, окрыленным и смущенным.

Последующие дни (и ночи) были самыми счастливыми в моей жизни. Утро я проводил на глиссадах, глядя, как борются пришельцы с обильными средизимними снегами. Приятно было снова дышать свежим воздухом, вдыхать запах сосен, и свежевыпеченного хлеба, и разные инопланетные ароматы, приятно катить на коньках по знакомым улицам Города. Долгие послеполуденные часы я просиживал с друзьями в каком-нибудь кафе, выходившем на белый лед Поперечной. В первый день мы с Бардо заняли столик у запотевшего окна, глядя на текущую мимо толпу и обмениваясь рассказами о своих странствиях. Я, попивая кофе с корицей, расспрашивал его о Делоре ви Тови, Квирине. Ли Тоше и других наших товарищах. Почти все они пребывали где-то в галактике, словно пригоршня алмазов, брошенная в ночное море. Только Ли Тош, Зондерваль и еще несколько человек успели вернуться домой.

– Ты разве не слышал? – спросил Бардо, заказав себе пирожных. – Ли Тош открыл родной мир даргинни. В другое время это считалось бы крупным, даже великим открытием. Ему просто не повезло, что он принес присягу одновременно с Мэллори Рингессом. – Он обмакнул пирожное в кофе. – Как не повезло и Бардо.

– Ты о чем это?

Тогда он, уминая пирожные, рассказал мне о своем путешествии. Прибыв на край Туманности Розетты, он попытался подкупить энциклопедистов Ксандарии, чтобы получить доступ в святилище. Зная, как трясутся энциклопедисты над своими драгоценными фондами и как ненавидят они Орден, боясь его власти, Бардо выдал себя за принца с Летнего Мира, что ему нетрудно было сделать.

– Сто маундов ярконских звезд уплатил я этим паршивым тубистам. Но даже за эту безбожную цену – прости, друг, если я признаюсь, что нарушил обет бедности и потратил малую долю своего наследства… о чем, бишь, я? Так вот, они, даже слупив с меня целое состояние, не допустили меня в святая святых, решив, что профан вроде меня вполне удовлетворится и более скромными эзотерическими сведениями. У меня ушло добрых двадцать дней, чтобы понять, как мелка поглощаемая мною информация. Нашли дурака! Тогда я заявил хитрому мастер-энциклопедисту, что пошлю воина-поэта отравить его, если он не откроет мне врата своего тайного хранилища. Он, дурак этакий, поверил, и я погрузился в тот запретный колодезь, где они хранят сведения по древней истории и старейшие комментарии со Старой Земли. И там… – Бардо отхлебнул кофе и запихнул в рот очередное пирожное. – Мне уже надоело рассказывать эту историю – наши акашики и библиотекари и без того высосали мои мозги досуха, но ты мой лучший друг, так вот: я раскопал там кое-что, ведущее в самые недра прошлого, как я думал тогда. На Старой Земле перед самым Роением была секта, именующая себя аркеологами. Они практиковали ритуал, известный как «раскопки». Тебе интересно? Ну вот, жрецы и жрицы этого ордена заставляли многочисленных рабов-послушников просеивать землю слой за слоем в поисках осколков глины и других реликвий прошлого. Приведу тебе подлинные слова из древнего источника, чтобы ты знал, кто такие были аркеологи. «Эти последователи Генрихашлимана поклонялись памяти предков. Они верили, что могут сообщаться с миром духов через предметы, которых предки касались, а иногда и через мертвые тела самих предков». Хочешь еще кофе? Нет? Так вот, орден аркеологов, как и все другие, наверно, был раздроблен на множество фракций. Одна из них – эйгиптологи, кажется – следовала учению Флиндерса Питри и Шампольона. Они раскалывали трупы, набальзамированные с помощью битумных веществ. Эти трупы они растирали в порошок, который – ты не поверишь! – поглощали как причастие, полагая, что при этом жизненная сила предков переходит в них. Они верили, что с течением жизни, которая идет себе да идет, как говорит Хранитель Времени, по прошествии многих поколений, человек очистится и станет бессмертным. Я тебе еще не надоел? Надеюсь, что нет, потому что должен рассказать тебе об одной фракции, первосвященники которой именовали себя кураторами. Перед самым третьим разменом Холокоста кураторы и их помощники каталогизаторы нагрузили музейный корабль старыми камнями, костями и набальзамированными трупами предков, которые назывались муммиями. Этот корабль под названием «Вишну» совершил посадку в одном из даргиннийских миров. Кураторы были слишком невежественны, чтобы распознать в туземцах разумные существа. Как это ни печально, они начали рыться в почве этой древней цивилизации. Они не могли знать, что даргинни испытывают ужас перед собственным прошлым – оно и неудивительно. Вот тогда-то, дружище, именно тогда и начались первые войны человека с даргинни.