Читать книгу - "Драконье Пламя: За Порталом - oR1gon"

для ее семьи. И… стало ли оружие сильнее. А если стало, то насколько.

Меч генерал следопытов собиралась отдать мужу. Он, как маг, мог единственно верным способом раскрыть его потенциал. Хотя рунический клинок был более чем пригоден для ближнего боя, в руках магов он показывал наибольшее могущество.

Лук же она, как и полагалось в их семье, планировала оставить при себе. Он переходил от матери к дочери, вместе с титулом. И вот его Лириса страсть как хотела опробовать. Она чувствовала, что лук стал иным. В нем сохранилась сила ветра, но прибавилось и еще что-то. Оно наполняло ее своей силой и, казалось, делало столь же ловкой, как танцующее пламя. Тас’дора и раньше мог превратить неумеху в мастера стрельбы, а мастера в непревзойденного лучника, такова была его магия. Помимо прочих способностей, которые, впрочем, далеко не каждая Ветрокрылая могла раскрыть.

Помимо того, женщине не давало покоя осознание, что она должна будет изменить курс, согласно которому существовал Кель’Талас. Уже далеко не первый век они вели закрытый образ жизни, отстранившись от всего остального мира. Многим, и ей в частности, это казалось правильным. В контакте с людьми просто не было никакого смысла. Они жили быстро, постоянно сменяя друг друга. Кель’дорай вели совершенно иной образ жизни, размеренный. Торговля тоже не могла ничего им дать. Все, что требовалось, королевство производило само. Кель’Талас славился не только магией, но и богатыми залежами полезных ископаемых. В конце концов, в королевство вела только одна дорога, через хорошо контролируемый уединенный перевал. Без разрешения самих эльфов, никто не мог к ним попасть.

Долг крови, который кель’дорай имели перед людьми за их помощь в войне с троллями, Лириса считала давно выплаченным, что еще больше уменьшало ее желание выстраивать внешние контакты. В свое время люди возвысились за счет эльфов, разом перескочив от примитивного шаманизма, к использованию глубоких познаний в Тайной Магии.

Единственные утверждения, с которыми была согласна генерал-следопыт: слабая армия и необходимость уничтожить троллей. Но со вторым обещал помочь неожиданный покровитель и диктатор своей воли. А первое без второго не особенно было нужно. Кроме троллей, кель’дорай ни с кем не воевали. Конечно, при нужде, можно было придумать, куда направить усилия армии. В мире хватало племен троллей. Но сама мысль о выводе войск за пределы королевства претила Ветрокрылой. Она не хотела, чтобы эльфы отдавали свои жизни в пустой борьбе, которая не даст им взамен ничего, того стоящего. Помогать людям… было последним, ради чего она бы пошевелила хотя бы ухом.

Не было в планах Лирисы участвовать в войнах, о которых говорил дракон. Она бы с радостью игнорировала все беды, которые могли обрушиться на соседей, сосредоточившись на обороне границ. Однако, все ее планы рушились об один простой факт — благоразумие. Мощь Алгалона являлась аргументом, с которым невозможно было поспорить. Он мог походя снести столицу или сжечь весь Кель’Талас. Потому, она не собиралась ему противиться, равно как не собиралась допускать краха для кель’дорай.

Генерал следопытов пока не знала, как, однако собиралась извлечь из своего положения максимум пользы для высших эльфов. В отличии от упрямого, старого и начавшего бредить Анастериана, она обладала более живым умом, еще способным мыслить здраво и подстраиваться к условиям.

В речи дракона о благородстве и доброте женщина верила плохо. Слишком жестко он действовал, навязывая свою волю и постоянно демонстрируя силу. Последнее, впрочем, было от части на пользу. Мощь покровителя укрепляла ее положение на троне. В остальном… Лирисе почти не было дела до услышанного. Чудовища невообразимых масштабов оказались слишком… невообразимы и далеки, чтобы заботиться о них. Тем более, что эту задачу на себя брали другие. А значит, Кель’Таласу снова не имелось смысла выходить из своей изолированности.

Только угроза вторжения демонов и упоминание портала в другой мир, появившегося на юге континента, несколько трогали струны души эльфийки. Эти угрозы уже казались более реальными и, как ни странно, опасными. Пылающий Легион никогда не выходил из внимания Кель’Таласа, в частности из-за повсеместного использования Тайной Магии. Еще в первые годы становления королевства, над ним был возведен барьер, преграждающий утечки маны, которые могли бы привлечь внимание демонов. Столь велико было горе, принесенное ими, что высокорожденные никогда о нем не забывали и продолжали помнить спустя тысячелетия.

— Здесь находится сердце всего нашего народа. — Лириса вместе с драконом вошла в зал Солнечного Колодца, внутренне напрягшись. Все остальные магистры, часть из которых привели в чувства, шли позади, отставая на несколько шагов.

Сама идея пригласить чужака в святая святых, к месту всей силы и слабости кель’дорай, претила женщине. Еще никогда посторонний не бывал у источника магии или на самом Кель’Данасе. И то, что его привела именно она, заставляло Лирису гневаться на саму себя. А с другой стороны, иначе поступить было нельзя. Дракон мог взять не часть энергии, а весь источник, как угрожал. И кель’дорай ничего не смогли бы с ним сделать.

Следуя за Алгалоном по залу, генерал следопыт пыталась уловить его настрой, хотела понять, как он будет действовать. А тот все медленно шагал вперед, посматривая по сторонам. Казалось, он наслаждался красотой, физической и магической, царствовавшей у Солнечного Колодца.

В тот миг, когда они дошли до кромки бассейна, в котором бурлила чистая Тайная Магия и дракон протянув вперед руку, Лириса напряглась всем телом, а лицо ее застыло ледяной маской. Этот акт являлся ничем иным, как попыткой осквернить Солнечный Колодец. Даже первый король Дар’Ремар не позволял себе такого, а именно он был создателем источника. Помимо самого поступка, граничащего с плевком в лицо, эльфийка испугалась, что дракон все-таки обманул их. А его слова о благочестии являлись не более, чем уловкой решившего развлечься чудовища.

Когда он погрузил руку глубже, в изливавшийся свет, генерал-следопыт невольно дернулась за луком, прежде чем успела подавить в себе это желание. Сжав кулаки, она заставила себя наблюдать дальше, ничего не предпринимая. Только покосилась на магистров, отмечая их настроения. Многие не сдерживали лиц, безмолвно выражая, что испытывают по поводу творящегося. Были и те, кто наблюдал с… интересом.

Обернувшись обратно, женщина заметила, как нога Алгалона медленно, словно завязнув в чем-то густом и липком, движется вперед, заносясь над бурлящими водами. Осознав, что он собирается сделать, эльфийка бросилась вперед и вцепилась в него руками, силясь оттащить обратно.

«Не могу!» — с ужасом мелькнула мысль в ее голове.

Владыка Цитадели двигался вперед с неумолимостью ожившей горы. Он не замечал сопротивления, которое ему пыталась оказать одна хрупкая