Читать книгу - "Блудный сын, или Ойкумена. Двадцать лет спустя. Книга 1. Отщепенец - Генри Лайон Олди"

– Ну, не знаю, – сказал военный трибун Тумидус.

Он пошевелил пальцами ног, выражая своё отношение к ситуации:

– Чего вы так нервничаете?

В комнате было жарко. На Китте, райском курорте, есть сладкая парочка, которая всегда ходит рука об руку: адская жара и скверные кондиционеры. Трибун сидел на диване в одних трусах, смотрел в голубую рамку и тратил казённые деньги почём зря. Одеваться было лень, проще настроить блок гиперсвязи так, чтобы он в любом ракурсе показывал собеседникам только твоё лицо, и то не целиком. Лицо Гая Октавиана Тумидуса – орлиный нос, жёсткие складки вокруг губ, квадратный волевой подбородок – не оставляло у зрителя сомнений, что под лицом есть белоснежная сорочка, узкий галстук, китель, брюки, орденские планки, ботинки с тупыми носами и все остальные, положенные по уставу элементы формы ВКС Великой Помпилии.

В номере отеля Тумидус жил один, без соседей. Но в данный момент его одиночество выглядело очень условным.

– Ты не понимаешь, – сказала Рахиль Коэн, лидер-антис расы Гематр, объявляясь в рамке. – Ты не родился антисом. Ты не понимаешь, а я не смогу тебе объяснить.

– Попробуй, – предложил Тумидус.

Сказать про немолодую толстуху, похожую на скромную домохозяйку в перерыве между варкой супа и укладыванием детей в постель, а главное, про гематрийку, дочь расы, лишённой страстей, что она нервничает – такое мог сделать лишь человек, склонный к художественным гиперболам. На гиперболы военный трибун плевать хотел, но волнение Рахили чуял нутром, и это его беспокоило.

– Антис напал на пассажирский лайнер, – Рахиль сделала неопределённый жест руками. Видимо, это означало нападение. – Антис. Напал. На людей.

Каждое слово, отделясь от других, приобретало особое значение. Жаль, Тумидус не понимал, какое именно.

– Напал, – согласился он.

Про запрос, присланный в Совет ларгитасским управлением научной разведки, военный трибун уже знал. Он хотел напомнить Рахили, что ещё неизвестно в точности, антис это был или не антис, но передумал. Если Рахиль считает, что нападал антис, ей стоит верить. Рахили в большинстве случаев стоит верить, просто верить, потому что воспроизвести её расчёты, приведшие к выводу, и не свихнуться – выше человеческих сил.

– Впервые, Гай. Впервые за всю историю Ойкумены.

– Да, впервые. А я впервые вышел в открытый космос в большом теле, будучи в составе невиданного ранее феномена – коллективного антиса. Всё когда-то случается впервые, Рахиль.

– Напал, – повторила Рахиль. – На людей.

Она меня не слышит, понял Тумидус. Она не просто взволнована. У неё сейчас сорвёт крышу. Нервный срыв у гематрийки – последнее, что я хотел бы видеть.

– Ну, не знаю, – эту реплику он уже произносил. К сожалению, ничего лучшего на язык не подвернулось. – Когда Нейрам крушил наши эскадры под Хордадом, вы, антисы, не слишком переживали. И когда крушил под Михром – тоже. Или я просто не в курсе? Вы собирали Совет, очень беспокоились?

«С тех пор в моей жизни всё реже происходит возможное, и всё чаще – невозможное, – вспомнил трибун свою недавнюю речь перед курсантами. – Вы можете случайно вступить в дерьмо, и это послужит началом головокружительной карьеры. А можете вступить в дерьмо, и это будет просто дерьмо, без особых перспектив.» Разгром под Хордадом. Разгром под Михром. Участие антиса в обоих случаях. Ловкая переработка баталий курсантом Сальвием. Антис-инкогнито атакует лайнер. И вот опять: Михр, Хордад, только уже говорю об этом я. Дамы и господа, минуточку внимания: кажется, мы вступаем в дерьмо без перспектив.

– Рахиль, давай лучше я.

Гематрийку в рамке сменил брамайн: Кешаб Чайтанья, больше известный как Злюка Кешаб. Не было такой рамки, куда бы этот тощий как смерть великан, в зной и мороз разгуливавший в одной набедренной повязке, влез бы целиком. Даже лицо Кешаба помещалось в рамку лишь частью: ноздри, рот, подбородок.

Ноздри раздулись, рот приоткрылся:

– Это наш антис, – хрипло произнёс Кешаб. – Наш, брамайнский.

Приятный баритон, которым славился Злюка, куда-то исчез. Голос превратился в наждак, обдирающий слух до звона в ушах. Он разговаривает не со мной, догадался Тумидус. Он воспользовался мной – тем, кому надо объяснять – чтобы говорить о чём-то своём, важном. Проклятье, что с ними творится?!

– Это антис расы Брамайн.

– Это под вопросом, – откликнулась Рахиль. – Вероятность высока, но не абсолютна.

– Это антис расы Брамайн. Инцидент касается только нас, его сорасцев. Если это взрослый антис, мы найдём его и убьём. Вы можете на нас положиться: мы обязательно его убьём. Если же это ребёнок…

Кешаб замолчал.

– Мы его убьём, – в третий раз прохрипел Злюка. – Я не верю, что это ребёнок.

– И всё-таки, – спросил Нейрам Саманган, лидер-антис расы Вехден. – Если это ребёнок…

Тумидус знал его, как смуглого атлета, чьи волосы от рождения были цвета слоновой кости. Военный трибун довольствовался лишь воспоминаниями о внешности Нейрама: антис не объявился в рамке. Только звук, только произнесённые вехденом слова: