Читать книгу - "Цель неизвестна. Построить будущее - Марик Лернер"

— И что предлагаешь?

— Пошли в Петербург кого другого. Доставить письма всякий справится. А я на Волгу махну. Калмыцкий язык и обыкновения знаю, к тому же и в лошадях разбираюсь. Пригоню сколь надо, они хорошо кубанские орды ограбили в сем году.

Теоретически право такое у меня имеется, в границах определенных законом сумм. Экономить не ко времени. Без коней совсем труба.

— А деньги? Значит, так: первым делом в штабе выясню подробности и постараюсь получить дополнительно казенные. Если нет, все равно метнешься до дома, возьмешь у Андрюхи потребное. Будет и по-моему, и по-твоему. Только тогда людей возьми в помощь и для охраны.

— Вот и ладно. — Гена кивнул, соглашаясь. — Договорились.

— Гусев! — зову уютно устроившегося в углу прапорщика, который, морща юношески гладкий лоб, нечто старательно фиксирует на бумаге.

— Слушаю! — вскакивает тот дисциплинированно с табурета, роняя деревяшку, используемую вместо стола, и вытягиваясь во фрунт. Хорошо еще чернильница стоит на полу, а то бы все кругом заляпал.

— Что ты все время пишешь? Я в данный момент ничего не диктовал, никаких приказов.

Еще не хватает, чтобы чужие разговоры на бумаге излагал.

— Может, письмо маме? Похвально!

— Никак нет! — Даже в полутьме вечера заметно, как его бросило в краску. — Я записываю ваши рассказы солдатам!

— Чего?

— Жалко, если пропадет. И потом для потомков сохранить благое дело.

У меня появился личный секретарь на манер евангелистов? И будут будущие поколения школьников изучать назидательные тексты, проклиная давно скончавшегося Ломоносова.

— Не могли бы вы, Михаил Васильевич, — застенчиво говорит прапорщик, — повторить с… — он заглянул в записи, — «Король по склону едет»? К сожалению, не все запомнил.

И ведь не пошлешь по известному адресу. Тихий-тихий, а настойчивый. Не успокоится. К солдатам пойдет, можно гадалку не звать. Не то чтобы жалко или я чего-то всерьез опасался…

— Обидно, если строчки искажу.

— Так, — после секундного размышления выношу приговор, — стих лично для тебя повторю.

Гусев расплылся в довольной улыбке.

— Все записи мне в руки. Без одобрения ни одна строчка в печать или на дружескую беседу с кем угодно не попадает.

— Там нет никаких моих оценок и комментариев. Только сами байки.

Еще и умный. Догадался, с чего я возбудился и требую на цензуру и редактуру.

— Ведь издали сборник ваших басен, почему не продолжить…

И надо сказать, разошелся он тиражом аж в тысячу экземпляров. Жить на эти доходы не получится, однако высшее общество реально читает. В основном детям, но ведь на то и рассчитывал. С юных лет вырабатывать привычку к русскому, а не французскому или немецкому тексту. Лиха беда начало.

— Потому что у меня, — говорю максимально честно, — при внимательном чтении может появиться желание исправить слово, целое предложение или добавить нечто новое. По опыту знаю — нет предела совершенству, и сколько раз сызнова перечитаешь, столько раз и исправления идут. А после издания поправить уже не удастся. Все твои ошибки и неточности останутся на бумаге. Ты меня понял?

— Да, Михаил Васильевич!

Кстати, обращение по имени-отчеству, а не по званию случайно ли? Может, попытка уйти в сторону от дисциплины и свободнее беседовать? Команды «без чинов» не было. Тогда он хитрее, чем я представлял.

— Стоп! — вспоминаю мимолетное раздражение на редакцию и порчу подачи информации. — Не твою ли корреспонденцию читал в «Вестях» о последнем выпуске в Шляхетском корпусе?

— Так точно! Моя!

Гусев не такая и редкая фамилия, а имени под заметкой не было. Вот и не сопоставил.

— И нечем гордиться. Газетная заметка должна содержать максимум информации и минимум лирики. Где, когда, по какому поводу собрание, кто выступал и краткое содержание речи. Тебе бы в писатели идти! Газетное дело совсем иное.

Господибожемой, глаза горят, будто не выговор сделал, а похвальную грамоту вручаю.

— Я могу вам показать свои личные заметки?

Ну точно, в биографы метит. Нашел бесплатного учителя. Лучше бы ты «Журнал полка» нормально вел. Хотя в принципе любопытно, чего он наваял. Все же представитель определенного общества. Того самого среднего, на которое я вынужден делать ставку. Не аристократы, но и не неграмотные мужики.

— Неси все, — отмахиваюсь, — только завтра. Сейчас изволю отправляться спать, и не мешайте больше до утра! И да… Непременно напиши маме. Проверю. Она наверняка волнуется.