Читать книгу - "Модератор реальности - Игорь Абакумов"

За ближайшим же из танков фон Типпельскирх нос к носу столкнулся с искомым гестаповцем.

– Ба! Клаус, вы еще бодрствуете? – В глазах гауптштурмфюрера плясали веселые искорки, а рот растянулся чуть не до ушей. Издевается, гад. – Это хорошо. Потому как я снимаю своих людей с этой позиции и оставляю шахту на ваше попечение. У вас появилась прекрасная возможность показать себя во всей красе. Справитесь?

Клаус не приметил, чтобы лысый отдавал какие-то команды, но обстановка вокруг явно изменилась. Отчетливо ощущалось движение, вроде бы глазом и не заметное. Было похоже, что зашевелился воздух, сильнее зашумела трава, и даже солнце начало резвее выползать из-за горизонта. Кроме того, один за другим проснулись танки, окончательно разогнав предрассветную тишину.

– Справитесь, справитесь – вижу. Значит, так, мы нашли возможность все-таки достать диверсантов…

Как же – они нашли!

– …и немедленно приступаем к выполнению этой задачи. А когда мы их выкурим оттуда, деваться им будет некуда, кроме как вам в руки. Так что, ждите и принимайте. – Гауптштурмфюрер напоследок улыбнулся, легко запрыгнул на ближайший танк, и четыре бронированные машины, оседланные спецназовцами, одновременно сорвались с места.

Провожая взглядом покатившееся по полю рычащее пылевое облако, Клаус машинально достал сигарету, сунул ее в рот, да так и остался стоять, даже не опустив до конца руку. Из охватившего оцепенения его вывел щелчок зажигалки и вспыхнувший прямо перед носом бензиновый огонек. Фон Типпельскирх прикурил, неторопливо выпустил дым и только после этого посмотрел на хозяина зажигалки.

Этот пожилой шарфюрер, командир одного из подчиненных Клаусу отделений, отличался поразительной немногословностью и железным спокойствием, граничащим с абсолютным равнодушием ко всему на свете. И услышать от него больше пяти слов одновременно чуть не стоило унтерштурмфюреру сигареты, которая вполне могла выпасть изо рта.

– А знаете, господин барон, не люблю я гестапо… – Он все-таки помолчал немного. – Будь моя воля, взял бы свое отделение, да и выбрал бы дорогу покороче…

Вникал Клаус почему-то долго. Не дождавшись реакции командира, шарфюрер продолжил:

– Есть у меня один знакомый. Из обслуги этой штуки, что в колодце. Вернее, наверно, был… – Унтер посмотрел на громадную бетонную крышку, достал сигарету и медленно, основательно прикурил. – Мы любим… любили один и тот же сорт пива… Ему присылали регулярно. Из самой Баварии… Так вот, в стенках колодца этого много подсобок, там мы и посиживали вечерами. А из нескольких есть технические лазы прямо в шахту. Для монтеров. Он меня как-то, бутылок после восьми, провел туда, баллисту показывал. Здоровая штука…

Сигарета наконец отвалилась от онемевшей губы Клауса и упала на так и не опущенную руку. Унтерштурмфюрер дернулся от ожога и мгновенно сбросил с себя оцепенение. Шарфюрер коротко зыркнул на командира и протянул остаток своей сигареты.

– Так вы говорите, что в шахту можно попасть и отсюда?

– Именно так, господин барон.

– И?..

– Гораздо быстрее, чем туда доберутся черные…

Клаус посмотрел на часы, оглянулся на застывших на позициях бойцов и снова остановил взгляд на унтере.

– Командиров отделений – ко мне.

Вячеслав чувствовал себя очень неуютно. Более того, он чувствовал себя больным. И чувство это никоим образом не касалось его физического состояния. Слава был абсолютно уверен, что все его органы работают просто идеально – проверил, пока строил два портала. Неуютность же вызвана скорее недомоганием психического плана. Изучая в очередной раз свой организм, он так и не наткнулся хоть на что-либо, что можно было бы определить словами «душа» или «сознание». И теперь ощущал непривычное для себя беспокойство, которое только усиливалось оттого, что причина Славе была неизвестна…

– Белый, белый, я – рыжик. Прием… Белый, белый, я – рыжик…

Дед, выставив посты охранения, приказал остальным притвориться травой и занялся налаживанием радиосвязи. Вернее, налаживала связь Олеська, а Дед, как и положено командиру, руководил – сидел рядом с мрачным видом, захватив в кулак бороду, и сверкал глазами на подчиненных: не подходи! Никто и не подходил. Бойцы-диверсанты после переходов по длинному темному тоннелю, безжизненному полю и форсирования валежника ошарашенно переваривали неожиданное приключение.

– Белый, белый, я – рыжик. Прием…

Андрей сидел на корточках рядом с рыжей радисткой, сосредоточенно прислушиваясь к едва слышному треску в наушниках, и держал над Олесей и рацией натянутую плащ-палатку, одним концом привязанную к дереву.

К импровизированному походному штабу (он же – центр связи) бесшумно между стеблями юной травы и прошлогодними шишками просочился Миколка, отправленный некоторое время назад в сторону колючки наблюдать за действиями супостата.

– Дед… – выпучив глаза, прошипел разведчик.

– Тс-с! Опять орешь? – Дед тоже умел вращать глазами. – Что там? Докладай. Только тихо мне.

– Докладаю, значица. Охранение у фрицев с этой стороны – так себе. По два засранца через каждые саженей двадцать. Лежать или сидять на той стороне, спиной к нам, мордой к взлетке. Вобчем, нам они не помеха, так – мусор…

– А ну, без лирики мне! Ты докладай, а выводы я и сам сделаю, – прошипел Дед, в очередной раз сверкнув колючим взглядом. – Что еще?

– А, так – ерунда… Танки от дырки сорвались и поперли куда-то…

– Что? Куда?!!

Миколка махнул правой рукой – туда куда-то. Дед, скрипнув зубами, достал и развернул план – показывай давай. Разведчик покрутил головой, оценивая сквозь нависающие ветки интенсивность окраски светлеющего неба, повертел чуток разложенной на траве картой и ткнул пальцем в конец взлетки. Дед присмотрелся к линиям на бумаге и, поискав глазами по лицам соратников, поманил к себе Семеныча:

– Что за хрень тут у нас?

Семеныч надел и тут же снял очки.

– Станция кислородная, командир. Она же – станция заправочная для баллисты. – Пожилой партизан приподнял руку, предупреждая очередной вопрос. – Да-да, они, наверно, о том же подумали – заправку остановить. Да только поздно уже. Заправка закончена, а откачать обратно можно только из подземного центра… – Он взглянул на часы, поднеся руку почти к самым глазам. – Нет, теперь только из кабины корабля. Поздно, в общем.

Командир кивнул – понятно. Семеныч снова приблизил к глазам наручные часы и посмотрел на тихо и незаметно сидящего неподалеку Славу, занятого самокопанием.

– А вам, молодой человек, пора бы уже, а то улетит ракета-то…

Тишина предрассветного леса, установленная в приказном порядке, и без того сонная, замерла на вздохе. Вячеслав оглядел как по команде обращенные к нему лица, задержался взглядом на вынырнувшей из-под плащ-палатки огненной шевелюре и запнулся на сдвинутых бровях Андрея.