Читать книгу - "Андрей Беспамятный. Кастинг Ивана Грозного - Александр Прозоров"

— Так ведь среда сегодня, боярин. Пост. Хворым, оно конечно, мясное разрешено. Но ведь пост Господень… Его лучше соблюсти.

— Да ничего, — пожал плечами Андрей. — Я, пожалуй, и на этом… скоромном выдержу. Может, хоть перекусишь за компанию? А то тоскливо как-то одному.

— Я боярин, в пост только хлеб и квас употребляю, — покачала головой Прасковья.

— Да-а, — усмехнулся Андрей. — Выгодная из тебя жена получится. Не ешь ничего, приданое богатое. Поди, женихи так вокруг и вьются?

— Нет, боярин, — покраснела девушка, — дядюшка нам с сестрой мужей пока не искал. В Москву осенью поедет, обещался про достойных да родовитых бояр узнать, что жен еще не имеют.

— Что, Илья Федотович вместо тебя мужа выбирать станет? — удивился Матях. — А вдруг он тебе потом не понравится?

— Да как же не по нраву придется?! — даже испугалась Прасковья. — Илья Федотович нам добра желает. Плохого жениха не привезет.

— Ты еще скажи, что только под венцом его увидишь.

— Нет, почему? Как сваты приедут, так мы друг на друга и посмотрим.

— Ишь ты. — Андрей поднялся во весь свой двухметровый рост, оказавшись выше девушки почти на три головы, шагнул к ней: — А ну как другой кто-то люб окажется? Что тогда?

Но Прасковья вместо ответа пискнула, как придавленная колесом мышь, глаза ее испуганно округлились, и она шмыгнула за дверь. Матях поднял лицо к близкому потолку, ковырнул ногтем сучок на одной из жердин.

— Да, хорошо поговорили. Ладно, будем считать, что попытка поухаживать за туземкой прошла на троечку. Надо тренироваться.

Он вернулся к столу и приступил к трапезе, по армейской привычке стремясь набить желудок до отказа. Кто знает, когда удастся перекусить в следующий раз? В результате лещ и караси были истреблены полностью, ватрушки с орехами и блины — частично. Грибной выпечки он отведать уже не смог, поскольку брюхо оказалось наполнено до самой гортани и Матях был не в силах даже наклониться без риска, чтобы что-то не вывалилось обратно на стол. Тем не менее до всему телу растеклась приятная истома. Вот только лечь и закрыть глаза Андрей не мог — в обильном чревоугодии имелись, как выяснилось, изрядные минусы. Пришлось стоять у окна, вглядываясь в залитые предзакатными лучами поля и луга, уходящие к самому горизонту, и ждать, пока желудок не переварит часть угощения, освободив место для дежурящей в пищеводе партии.

— Прости, боярин, что спужалась. Велик ты больно…

— Прасковья? — оглянулся Матях. Девушка неторопливо собирала со стола миски. — А может, все-таки не очень велик-то? Ты мне, например, очень нравишься, хотя рост у нас разный. Глаза у тебя больно красивые. И сама изящная… Словно из слоновой кости вся выточена.

— Как ты можешь так баять, боярин? — опять зарделась Прасковья. — У тебя, может, жена, дети есть. А ты девиц честных смущаешь.

— Какая жена? Какие дети? — изумился Матях. — Откуда ты взяла?

— Так ведь беспамятный ты, Илья Федотович сказывал. Ничего про себя не помнишь. А коли тебя татары раздели, исподнего не оставив, то и кольцо обручальное забрали бы. Может, по тебе где-то супруга венчаная кручинится, а ты мне слова горячие баешь. Грешно это, боярин…

Девушка подхватила поднос и вышла.

— Это я попал… — вслух пробормотал Андрей. — Права ведь баба, поди теперь докажи, что холостой! Придется остаток жизни в бобылях доживать…

Впрочем, перспектива остаться холостяком сержанта пока особо не беспокоила. Были вопросы поважнее. Как жить в этом темном и неведомом шестнадцатом веке? Куда податься, чем на жизнь зарабатывать, как домом обзавестись? Не оставаться же навсегда у здешнего боярина в примаках!

Солнце потихоньку опускалось за далекий лес, уступая небо полной луне. На пока еще голубом просторе уже зажглась пара ярких звезд. А откуда-то снизу к окну начали подниматься комары.

— Ладно, будет день, будет и пища, — махнул рукой Андрей. — Разберемся.

Он закрыл окно и улегся в постель.

Однако сон не шел. Сержант ворочался с боку на бок, накрывался одеялом с головой, пытался взбить шуршащий сеном тюфяк. Провалявшись половину дня, заснуть ночью Андрей не смог. Долго ворочаясь с боку на бок, наконец плюнул, обмотался одеялом и вышел на стену подышать свежим ночным воздухом.

В холодном свете луны мир вокруг казался почти белым, словно к усадьбе подкралась зима. За полями извилистой полоской поднимался туман. Наверное, над рекой или теплым ручейком. Жизнерадостно орали лягушки, пытаясь заглушить одинокого жаворонка, которого, наверное, так же мучила бессонница. Откуда-то доносилось дробное перестукивание, напоминающее стрельбу из автомата.

Андрей затаил дыхание, прислушиваясь: а ведь правда! Где-то неподалеку одинокий автоматчик пытался вести огневой бой. Вот только против кого? Работал один «ствол», в автоматчика не стреляли.

— Где это может быть? Ночью тихо, звуки далеко разносятся. Может, в паре километров. А может, и в полусотне… Хотя…

Матях решительно тряхнул головой: какие автоматчики в шестнадцатом веке? Полный бред! Мерещится. Он совсем было собрался вернуться в комнатку, как вдруг, словно завершая череду из трех коротких очередей, тяжело ухнул пушечный выстрел. Еще очередь — и опять выстрел. Потом послышался очень, очень далекий колокольный звон.

— Вот черт! — высунувшись в бойницу, оперся на бревна частокола Андрей. И в голове его всплыла мысль, которая объясняла все: — А ведь это, наверное, татары! Эй, есть кто во дворе?! Часовой!!! Мать вашу, задницу свою проспите! Татары!!!

Со стороны дома послышались шаркающие шаги, кто-то громко зевнул:

— Кто тут глотку дерет?

— Да проснись же ты, чукча! — рявкнул Матях. — Не слышишь, что ли, стреляют?! Татары!

В усадьбе начало происходить малопонятное шевеление, а Андрей, пытаясь разобраться в происходящем где-то вдалеке, пробежался по стене, вернулся в терем, прошел его насквозь, добежал до второй угловой площадки, на которой тоже стояла пушчонка.

И уже отсюда разглядел, как небо у горизонта начинает озаряться алыми пляшущими бликами — пожар!

— Эй, служивый, чего кричишь? — окликнули сержанта со двора.

Вместо ответа, перекрывая все звуки, загремел колокол уже из деревни. Там, в неясном лунном свете, замелькали темные силуэты, тоже полыхнуло пламя.

Набат умолк. Стали слышны крики, звон железа. Высокое пламя, взметнувшееся над стогом в одном из дворов, осветило темных всадников, багрово отразилось от кривых сабельных клинков. Андрей увидел, как татарин схватил за волосы женщину в длинной рубахе, рванул к себе, перекинул через седло. И крохотные фигурки тут же перестали казаться игрушечными. Матях в бессильной злости сжал и разжал кулаки: ни винтовки, ни автомата, ни ножа. Хоть бы оглоблю какую найти, что ли! Он наклонился над пушкой: нет, до деревни метров семьсот, не добьет. Но хоть что-то!