Читать книгу - "Итальянец на службе у русского царя - Сергей Николаевич Спящий"

разные капитанские обязанности. Надо проверить одно, закрепить другое, посмотреть, как ведёт себя в воздухе третье и так далее. Для Леонардо и Михаила этот полёт был первым, поэтому у них никаких дополнительных забот не имелось. Следовало для начала посмотреть, как они перенесут подъём и отсутствие земной тверди под ногами. Как Леонардо и рассказывал старшей горничной Епифании, их привязали к борту корабля прочными канатами, застёгнутые на хитрые карабины. Даже если и выпадешь, то не разобьёшься, поднимут обратно.

Мишка с силой сжимал пальцы на поручне, тогда как Леонардо совсем не было страшно.

Незаметно подошедший к ним царевич потребовал у Михаила: — Отпусти поручень. Как ты будешь бомбы метать если не можешь разомкнуть рук?

— Отпусти, — повторил Иван Молодой. — Или тебе будет не место на борту воздушного корабля.

— Да, царевич, — пробормотал Михаил, медленно разжимая пальцы и отпуская поручень.

— Посмотри вниз, — продолжал допытываться царевич. — Сделай несколько шагов туда и обратно. Не боишься? Точно не боишься? Некоторые храбрые воины не могут преодолеть свои страхи, такие мне не подходят.

— Всё в порядке, — попытался улыбнуться Мишка и у него даже что-то такое получалось, но не очень убедительно.

Иван Молодой разочарованно покачал головой. Но прежде, чем он успел озвучить окончательный вердикт, Леонардо схватил Михаила за плечи, развернул его к себе и глядя в глаза потребовал: — Повторяй за мной!

Я не должен бояться.

Страх — убийца разума.

Страх — это маленькая смерть, влекущая за собой полное уничтожение.

Я встречусь лицом к лицу со своим страхом.

Я позволю ему пройти через меня и сквозь меня.

И, когда он уйдет, я обращу свой внутренний взор на его путь.

Там, где был страх, не будет ничего.

Останусь лишь я.

Повторяй!

— … останусь только я, — прошептали Мишкины губы. Словно очнувшись, он огляделся. Посмотрел по сторонам, потом вниз.

Внимательно наблюдавший за ним Иван Молодой удовлетворённо кивнул.

Повернувшись к Леонардо, он спросил: — Что за молитва?

— Не знаю. Услышал от царя Ивана. Он назвал её литанией. Литанией против страха.

— Вот как? Надо будет запомнить, — прищурился царевич.

— Спасибо, — поблагодарил Мишка, когда Иван Молодой отошёл от них.

— Ты справился сам, я лишь немного помог, — улыбнулся Леонардо. — Смотри, мы поднялись всего ничего, но как красиво вокруг!

— Очень красиво.

— В такие минуты я ещё раз убеждаюсь, что творец всеблаг если сотворил настолько прекрасный мир. И долг человека понять и разобраться в его устройстве чтобы сохранить эту потрясающую красоту и приумножить.

— Священники говорят по-другому, — заметил Михаил.

— А разве они поднимались на борту летающего корабля? Разве видели всю эту невыразимую красоту? — жадно спросил Леонардо.

— Приготовиться к повороту! — крикнул царевич.

Гондола качнулась. Мишка схватился было за поручень, но тут же разжал руку и усмехнулся. Медленно и неторопливо, словно самое настоящее облако, воздушный корабль поворачивал, собираясь облететь раскинувшийся под ним город по кругу.

* * *

Не сотни, не тысячи — десятки тысяч степных воинов собиралась близ города-крепости Перекоп, стоящей на перешейке соединяющим крымский полуостров с материком. Не меньшие по количеству орды собирались в Карасубазаре, Кафе и Солхате. Невысокие, худые и жилистые степные воины на таких же невзрачных, неприхотливых лошадках заполнили всё вокруг. Поле шатров протянулось едва ли не до самого горизонта. Вечерами, когда там начинали готовить еду, точек костров вспыхивало едва ли меньше, чем звёзд на небе.

Разумеется, чтобы прокормить и элементарно обогреть такое количество собравшихся в одном месте людей и животных пришлось заранее постараться. Во все города завезли дополнительные продуктовые запасы и заготовили дрова в нужном для содержания подобной орды количестве.

Официально воины крымских татар и ногайцев считались союзниками Османской Империи. Неофициально — боевым мясом, предназначенным своими телами прорвать русскую оборону. Десятки тысяч. Возможно, общее количество, подходило вплотную к одной сотне тысяч. Их купили у их вождей за золото и прочие побрякушки. Выгребли практически подчистую: от стариков, ещё способных держаться в сёдлах, до юношей едва-едва научившихся обращаться с луком и копьём. А чтобы мясо не разбежалось и точно исполнило предназначение, Мехмед Второй приказал дополнительно обработать татарские и ногайские орды «ветром покорности».

О, ветер покорности — чудесная новая разработка султана. Незаменимая, если требуется провести массовое воздействие на покорное население.

Татар собирают вместе на общую молитву или, например, на представление — не так важно. Главное собрать и заинтересовать, чтобы они смотрели и слушали. Затем, источники света — факелы, лампы, свечи, начинают мигать с заранее определённой частотой. Или это могут быть источники звука — колокол, бубен, наконец голос читающего молитву имама, на самом деле специально обученного контролёра. Жертвы воздействия может быть даже не замечают этого сознательно. Но аккуратно подобранная частота и порядок воздействия откроют их подсознания для внушения нужных султану мыслей.

Да, точного воздействия таким образом не провести. Только заложить общие установки, но большего и не требуется. Эти установки включатся в момент жаркой битвы превращая невысоких жилистых воинов в яростных берсерков с нечеловеческой силой и упорством рвущихся вперёд, не чувствующих боли и не знающих страха смерти. Мысли о возможном отступлении просто не придут им в головы. Они без раздумий бросятся на русские штыки и пойдут по телам своих павших товарищей выполняя ментальный приказ Мехмеда Второго внушённый им с помощью «ветра покорности».

Ускоренная обработка такого большого количества человек требовала немало труда и тщательной подготовки. С последним никаких проблем. Султан заранее обучил и натренировал тысячи опытных контролёров на базе института исламского духовенства использовав уже сложившуюся религиозную организацию в качестве основы для создания собственной армии контролёров. Частично передав им знания, принесённые из-за нулевой границы, Мехмед Второй не опасался ни заговоров, ни бунтов. Заложенные во время обучения каждого контролёра закладки и установки на личную верность позволяли султану спать спокойно. Отдельно созданные им организации постоянно проверяли и перепроверяли умы подчинённых, носом роя в поисках возможных ростков крамолы и неповиновения. А сознание проверяющих крепко держал в тисках уже сам султан. Выстроенная иерархия подчинения была практически идеальной и равновесной структурой.

При этом, Мехмед весьма лояльно относился к своим ментальным рабам, по крайней мере к самым полезным из них введённых им в своё ближайшее окружение. Всё в обмен на верность — такого принципа он старался придерживаться. Вероятность психологического конфликта между природными склонностями и внушёнными установками сильно уменьшается если желания человека полностью или частично удовлетворены. И как просвещённый деспот, Мехмед отнюдь не стремился третировать подчинённых по пустякам потворствуя им в удовлетворении их скромных желаний. Властолюбие, жажда богатства, славы, признания, секса или дурмана — всё