Читать книгу - "Смерть на обочине - Евгений Васильевич Шалашов"

господином помощником прокурора, если иных методов воздействия нет.

Лентовский вытащил из кармана портсигар, выложил его на стол, крутанул его вокруг своей оси. Наблюдая, как затухает движение, председатель спросил:

– Так говорите, полиция портсигар отыскала случайно?

– Не так, чтобы совсем случайно, в процессе расследования убийства неизвестного, – принялся я рассуждать. – Но, если специально вашу пропажу не искали, выходит, случайно.

– Философ вы, Иван Александрович, – усмехнулся Лентовский. Спасибо, что демагогом не назвал. Посмотрев мне в глаза, сказал: – А если я вам скажу, что портсигара я не терял, а он был украден? И мои подозрения падали на господина Виноградова?

– Ничего не могу сказать, – покачал я головой. – Может, лучше нам с вами придерживаться такой версии – портсигар вы где-то уронили, кто-то нашел, передал в полицию?

– А Виноградов? – хмыкнул Николай Викентьевич, еще раз раскрутив портсигар. – Не понимаю, отчего вы его выгораживаете? Он, заметьте, сразу возвел на вас поклеп.

– Самого Александра Ивановича мне не жалко, дочку жаль. Я из-за Татьяны хотел все тихо-мирно провернуть.

– Почему из-за Татьяны? – нахмурился Николай Викентьевич. – Разве ваша избранница – не дочь Георгия Николаевича Бравлина? Ее, если не ошибаюсь, зовут Елена?

Ну да, председатель знаком с моим будущим тестем по Белозерску. Пришлось пояснять:

– Татьяна Виноградова – лучшая подруга моей невесты. Как я перед Леной стану оправдываться, если отца подруги под суд отправлю? Если бы не это…

– Понимаю, перед невестой неудобно, – согласился со мной председатель. – Думаю, в конечном итоге Елена все поймет. Вы думаете, портсигар – это первый случай? Бывало, что после визитов Александра Ивановича и ложечки серебряные пропадали, и колечки с бусами. И деньги само собой. Вы человек новый, можете и не знать, что с некоторых пор господина Виноградова не приглашают ни в гости, ни в ресторации. У вас, кстати, во время банкета он бутылку водки со стола утащил.

Ишь, а я думал, что кроме меня это никто не заметил. Нашелся кто-то глазастый. И, мало того, что заметил, так и начальству настучал. Доложил, хотел сказать.

– Не он один, – улыбнулся я. – Пару порционных судачков (чуть было не ляпнул – скоммуниздили, успел прикусить язык) увели, вместе с горшками. Бутылку, положим, можно в рукав засунуть, а как они горшки утаскивали? Так что, бог с ней, с этой бутылкой.

– Портсигар нынешним летом пропал, когда я приболел, а Виноградов мне на дом бумаги привез, посоветоваться хотел – стоит ли дело до суда доводить или нет. Пока болеешь, так и курить-то особо не хочется, потом спохватился – портсигара-то нет. Помню, что в кабинете лежал, на подоконнике. Не так денег жалко, а то, что подарок. Обидно. Не скажешь ведь – мол, Александр Иванович, вы у меня под подозрением находитесь? Не пойман с поличным, стало быть – не вор.

– При желании прямо сейчас можно дело открыть, – твердо сказал я. – Вы, хотя и председатель окружного суда, у вас все права подданного Российской империи. – (Болтал, а про себя думал – кому я все это говорю? Человеку, который в законах разбирается в сто раз лучше меня!) – Если вы официальную жалобу напишете, я полицейских допрошу, ростовщика этого, вот и все. Виноградов, хоть и под чужой фамилией портсигар в залог отдавал, но я очную ставку проведу, опознание, ему и деваться некуда будет. Так что вполне себе можем Александра Ивановича под суд отдать.

– Можем, – поморщился Лентовский. – Только зачем нам огласка?

– Это точно, – согласился я. – Не дай бог, петербургские газеты узнают, что помощник прокурора из Череповца нечист на руку, да еще у собственного начальника дорогой портсигар украл. Про своих, про питерских, газетчики побоятся тявкать, а тут провинция. Оторвутся на нас, всех собак спустят. И читатели будут газеты из рук выхватывать.

– Еще, хочу вам заметить – суд над титулярным советником будет не у нас, а в Петербурге. Потерпевший – председатель Окружного суда, подозреваемый – помощник прокурора того же суда. Судебная палата сразу же дело отберет.

Высказавшись, Николай Викентьевич еще раз поморщился. Понимаю. Мало газетчиков, так еще и дело станут рассматривать в столице. Это удар не только по репутации Окружного суда, а по репутации самого Лентовского. Полагаю, в Судебной палате, да и в Министерстве юстиции, у генерала недоброжелатели имеются. Да и государь обо всем узнает. Конечно, мы молодцы – сами подсуетились – дескать, сорную траву с поля вон, что это меняет?

Все-таки сволочь Виноградов. Мне вещал, что под лопушком нашел. Вроде бес попутал. Надо было ему не одну оплеуху дать, а две.

Николай Викентьевич продолжал играться с портсигаром, я продолжал рассуждать:

– Большой срок титулярному советнику не дадут – год, а то и меньше. Верно?

Лентовский кивнул, соглашаясь с моим предположением.

– Но места лишится. Я ведь о чем с Виноградовым хотел поговорить? Собирался предложить такой вариант: возвращаем вам портсигар, а если у вас претензий к нему – не к портсигару, а к воришке не будет, то титулярный советник переходит на другую службу. Правда, не знаю куда. И как он ростовщику деньги возвращать станет, если полиция заклад конфисковала, тоже не знаю. Зато на свободе останется, честь мундира не запятнает.

– Вы Виноградова избили оттого, что честь мундира задета? – спросил вдруг Лентовский.

– Отчасти да, – не стал я кривить душой. – Главное, что он меня оскорбил. И про орденок сказал – мол, папаша похлопотал, да и еще высказал нехорошее слово. Я бы многое стерпел, но, если меня назвали прыщом из губернаторской семьи – не удержался. И не бил я его, всего лишь затрещину дал. Если бы бил, тут вы правы, забил бы до смерти. Да и чего его бить? Хватило бы пары ударов.

– Опасный вы человек, Иван Александрович, – покачал головой Николай Викентьевич. – Сможете человека с двух ударов убить?

– Нет, два удара – это я так, для красного словца. – При желании, можно и с одного. – У меня в университете приятель был – англоман, увлекался английским боксом, – соврал я. – Мне любопытно стало. Думаю, что такого? Комплекция позволяет, попробую. Я и попробовал. Вначале меня били, потом сам стал бить. Понял, что свои навыки имею право применять лишь тогда, когда имеется опасность для жизни.

– Вы знаете, что Виноградов вас ненавидит?

– Знаю, что он меня очень не любит, но что ненавидит – догадался только сегодня. У Александра Ивановича какой-то нездоровый комплекс, касающийся происхождения. Я ему как-то Сперанского приводил в пример, как сына священника, добившегося больших высот, про ученых рассказывал из его прежнего сословия. Показалось – проникся. Оказывается, нет.

– Комплекс неполноценности, – досказал за меня