Читать книгу - "Весь Роберт Джордан в одном томе - Роберт Джордан"

и есть, Мэт. Я взял с собой половину разведчиков и еще я нанял кое-кого из алтарцев, сражавшихся с Шончан. Пусть большей частью это сводилось к воровству лошадей, но они не желали упускать ни малейшего шанса бороться с ними по-настоящему. Думаю, что мне известно расположение большей части баз Шончан отсюда до Малвайдских Теснин».

Внезапно какой-то мужчина запел глубоким голосом, остальные подхватили, и вскоре песня охватила весь лагерь:

Есть радость в эле и в вине,

И в девушках со стройными ногами,

Но для меня веселье, о да, всегда веселье для меня –

Танец, с Джаком-из-Теней.

Теперь все мужчины в лагере в тысячу глоток пели, или скорее ревели песню:

Кости будем метать, как бы они ни легли,

И девушек тискать, какого бы роста они ни были,

Потом за лордом Мэтом, когда б в поход он

Ни позвал, на танец с Джаком-из-Теней.

Они закончили последний куплет, выкрикнув со смехом последние слова, и стали хлопать друг друга по плечам. Кто, во имя Света, этот Джак-из-Теней?

Натянув повод, Игрушка поднял руку со своим странным копьем. Вот и все, что требовалось, чтобы призвать его солдат к тишине. Следовательно, о попустительстве с его стороны речи не шло. С другой стороны у солдат есть и другие причины любить своих офицеров, правда их очень мало, и из всех людей на свете, вряд ли они могли быть применимы именно к Игрушке.

«Давайте все-таки не позволим им найти нас, раз уж мы пока не хотим, чтобы они знали о нашем присутствии», – громко произнес Игрушка. Он не произносил речь, просто повысил голос. И те, кто его услышал, передал дальше его слова, словно эхо его собственного голоса. – «Мы очень далеко от дома, но я хочу чтобы все вернулись домой живыми. Поэтому будьте готовы двигаться и двигаться быстро. Отряд Красной Руки может двигаться быстрее всех остальных, и нам нужно доказать это еще раз». – В ответ не прозвучало ни капли бахвальства, только множество кивков головами. Повернувшись к Талманесу, он спросил: «У тебя есть карта?»

«Лучшая из всех, что только можно найти», – ответил он. – «У Отряда даже появился собственный картограф. Мастер Ройделле уже сделал несколько великолепных карт от Океана Арит до Хребта Мира, и с тех пор как мы пересекли Дамоны, он со своими помощниками сделали карты местности по которой мы проходили. Они даже начали составлять карту восточной Алтары, помечая на ней все, что мы разузнали о Шончан. Большей частью это временные лагеря и стоянки. Отряды солдат явно куда-то направляются».

Селусия заерзала в седле, и Туон передала ей знак – ТЕРПЕНИЕ в высшей приказной форме. Внешне она сохраняла спокойствие, но внутри ее все пылало от ярости. Знание о том, где находятся солдаты дает ключ к тому, куда они направляются. Им настоятельно нужно сжечь эту карту. Это столь же важно, как заполучить один из этих арбалетных механизмов.

«Я хочу побеседовать с мастером Ройделле», – сказал Игрушка.

К ним подошли солдаты, чтобы забрать лошадей, и на некоторое время с остальными случилось некоторое замешательство, и они разбрелись в разные стороны. Щербатый парень взял поводья Акейн, и Туон дала ему четкие инструкции, как ухаживать за кобылой. Он кисло покосился на нее, но поклонился. Определенно в этих землях простолюдины считали себя ровней всем и вся. Селусия дала похожие инструкции долговязому парню, забравшему повод Бутона Розы. Она решила, что это очень подходящая кличка для лошади костюмерши. Молодой человек стоял, уставившись на грудь Селусии, пока она не дала ему пощечину. Тот только усмехнулся и увел буланую прочь, потирая по дороге щеку. Туон вздохнула. Селусии – легко, но для нее самой ударить простолюдина на долгие месяцы принизило бы ее глаза.

Довольно скоро ее усадили на складной стул, Селусия как обычно встала за спиной, и Лопин подал им оловянные чашки с темным чаем, одинаково низко поклонившись ей и Селусии. Недостаточно низко, но лысый крепыш действительно старался. Ее чай для лучшего вкуса был подслащен, немного, но он уже достаточно долго ей прислуживал, чтобы знать, как именно она любила. Вокруг них творилась суета. Талманес коротко поприветствовал Нерима, тепло обнявшись с седым, по видимому, бывшим своим слугой, который был счастлив вновь с ним воссоединиться. По крайней мере, вечно печальный мужчина непривычно для всех светился от улыбки. Подобные вещи должны происходить в тайне от чужих глаз. Лильвин и Домон позволили мастеру Чарину увести Олвера посмотреть на лагерь вместе с Джуилином и с Терой, Том и Алудра тоже решили размяться, поэтому парочка демонстративно расположилась рядом на табуретах. Лильвин даже зашла настолько далеко, что довольно долго не мигая смотрела на Туон. Селусия тихо зарычала, но Туон проигнорировала эти провокации и жестом попросила Госпожу Анан принести себе табурет. В конечном счете, все предатели и воры будут наказаны, собственность будет возвращена законным владельцам, на марат’дамани будут надеты ошейники, но все это может подождать своего времени.

Появились еще три офицера, молодые дворяне с красной рукой на груди кафтанов из темного шелка, и со смехом и похлопыванием по плечам обнялись с Игрушкой, что, видимо, являлось здесь знаком проявления нежности. Скоро она уже научилась их различать. Эдорион был тот, что темнее и худой, мужчина с серьезным выражением лица, кроме тех случаев, когда улыбался. Реймон был широкоплечим парнем, который постоянно улыбался. А Карломин – высокий и стройный. Эдорион был чисто выбрит, а у Реймона и Карломина были темные, аккуратно подстриженные и блестящие, словно были чем-то смазаны, бородки. Все трое глубоко поклонились Айз Седай. Они даже поклонились Бетамин и Сите! Туон покачала головой.

«Я же говорила тебе, это совершенно иной мир, непохожий на тот, к которому ты привыкла», – в полголоса произнесла поблизости госпожа Анан. – «Но ты все еще не веришь в это, не так ли?»

«Только потому, что что-то идет не так, как надо», – ответила Туон. – «вовсе не означает, что это будет и дальше продолжаться, даже если это происходило довольно долго».

«Кое-кто может сказать что-то подобное и о ваших обычаях, миледи».

«Кое-кто может», – Туон предпочла на этом оборвать разговор, хотя обычно она наслаждалась их с женщиной приватными беседами. Госпожа Анан, как и ожидалось, часто приводила доводы против обуздывания марат’дамани, и даже