Читать книгу - "Весь Роберт Джордан в одном томе - Роберт Джордан"

волосами за ангреал в виде браслета с кольцами, который наряду с тер’ангреалами в виде украшений она теперь носила постоянно, если не спала – Найнив сняла с глаз влажную повязку и уселась на краю постели. Имея на руках страдающих от ужасных ран мужчин, вроде отрубленных рук или кистей, казалось мелочным просить об Исцелении от головной боли. Но ивовая кора, по-видимому, тоже работала неплохо. Только медленнее. Одно из колец, украшенное бледно-зеленым, пылавшим слабым внутренним светом, камнем, казалось, непрерывно вибрировало на ее пальце. На самом деле оно оставалось неподвижным. Характер колебаний был смешанным – реакция на то, что снаружи направляли и саидар и саидин. Положим, кто-то мог направлять и внутри дома. Кадсуане уверяла, что существовал способ определять направление, но не могла его объяснить. Ха! Кадсуане вместе с ее предполагаемой сверх осведомленностью!

Найнив пожалела, что не может высказать ей это в лицо. Не то, что Кадсуане запугала ее. Нет, конечно. В иерархии Найнив стояла выше – просто хотелось поддерживать с ней в некоторой степени мирное сосуществование. Вот единственная причина, по которой она сдерживает язык в разговоре с той женщиной.

Комнаты, которые она разделяла с Ланом, оказались довольно просторными, но зато со сквозняками. Рамы не слишком плотно прилегали к проемам окон. Да и за поколения своего существования дом достаточно просел, чтобы приходилось время от времени подтесывать двери так, чтобы те могли свободно закрываться и открываться. После этого оставались значительные щели, через которые просачивались малейшие дуновения воздуха. Пламя в камине плясало словно в костре под открытым небом, потрескивая и плюясь искрами. Ковер такой истертый, что невозможно было различить узор, прожгли в большем количестве мест, чем она могла сосчитать. Кровать с массивными столбиками по углам и потертым балдахином была большая и прочная. Однако матрац был набит неровно, а количество перьев торчащих из подушек наружу превышало количество остававшихся внутри. И одеяла выглядели скорее сшитыми из лоскутков, чем из залатанной ткани. Но с ней был Лан, и от этого комнаты преображались. Они превращались в настоящий дворец.

Ее муж стоял возле одного из окон, там же, где находился с тех пор, как началось нападение, наблюдая за работой, продолжавшейся снаружи. Или, возможно, изучая скотобойню, в которую превратился участок земли вокруг усадьбы. Лан сохранял настолько полную неподвижность, что его можно было принять за статую – высокий мужчина в хорошо подогнанном темно-зеленом кафтане. Его плечи были достаточно широкие, так что талия выглядела стройной. Кожаный шнурок хадори удерживал отброшенные назад длинные, спадающие до плеч темные волосы, перемежающиеся с сединой. Суровый, но все же красивый мужчина. В ее глазах он был прекрасен, и пусть остальные болтают, что хотят. Только лучше бы им поостеречься болтать о чем-то подобном поблизости от нее. Даже Кадсуане. Кольцо на правой руке, со вставленным в него безупречным сапфиром, оставалось холодным. По-видимому, он ощущает скорее гнев, чем раздражение. С ее точки зрения, у кольца имелось значительное упущение. Полезно знать, что кто-то поблизости чувствует злость или враждебность, но досадно, что невозможно было определить – направлены ли эти эмоции на тебя.

«Пора мне снова вернуться на улицу и помочь», – сказала она, поднимаясь.

«Еще рано», – откликнулся он, не оборачиваясь. О чем бы ни говорило кольцо, глубокий голос Лана оставался спокойным. И совершенно непреклонным. – «Морейн обычно говорила, что головная боль признак усталости оттого, что она слишком много направила. Это опасно».

Рука потянулась к косе прежде, чем справилась с собой и опустила руку вниз. Можно подумать, он знает о том, как направлять больше нее! Ладно, чего уж там. По сути, так оно и есть. Двадцатилетний стаж Стража у Морейн научил Лана всему, чему мужчина способен узнать о саидар. – «Головная боль прошла. Я в полном порядке».

«Не становись раздражительной, любимая. До сумерек осталось лишь пара часов. Завтра тоже хватит работы». – Пальцы его левой руки сжались на эфесе меча, расслабились, и снова сжались. Только они и двигались.

Она поджала губы. Раздражительной? Найнив яростно расправила юбку. Она вовсе не раздражительна! Он редко использовал свое право повелевать наедине – да будет навеки проклят Морской Народ придумавший такую ерунду! – но когда использовал, оставался непреклонным до конца. Конечно, она все равно может уйти. Он бы не стал удерживать ее силой. Найнив была в этом уверена. Ну, или почти уверена. Просто она не собирается даже в малом нарушать их брачные клятвы. Даже когда хочется пнуть любимого мужа в голень.

Вместо этого пнув юбку, она, встав у окна рядом с Ланом, обняла его, скользнув ладонями под его руки. На ощупь они оказались твердыми, словно камень. Очаровательно тугие мускулы, но в них ощущалось напряжение, словно Лан готовился поднять огромную тяжесть. Найнив остро пожалела об отсутствии между ними уз, способных дать ей хотя бы намек на то, что его так беспокоило. Дайте ей только добраться до Мирелле… Нет, лучше не думать об этой потаскушке! Зеленые! Им просто нельзя доверять мужчин!

Снаружи, недалеко от дома, ей стали видны пары, состоявшие из облаченных в черное Аша’манов и связанных с ними узами Сестер. Она избегала их, насколько получалось – Аша’манов по очевидной причине, а Сестер, поскольку они поддерживали Элайду – и все же невозможно жить с людьми в одном доме, пусть даже в таком огромном и беспорядочном как усадьба Алгарина, и уклониться от знакомства с ними. Арел Малевин, кайриэнец, казался даже более широкоплечим, чем был в действительности, потому что ростом едва достигал груди Лана. Тайренец Донало Сандомер с гранатом в левом ухе и, хотя и наполовину седой, но с подстриженной и умащенной маслом бородкой. Однако у Найнив были большие сомнения, что такое морщинистое, жесткое как подошва лицо могло принадлежать дворянину. Малевин был связал узами с Айслинг Нун – Зеленой сестрой со свирепыми глазами, пересыпавшей речь такими словечками из словаря Приграничья, что те иногда заставляли вздрагивать даже Лана. Найнив заинтриговало их значение, но Лан наотрез отказался от объяснений. Сандомер взял в плен Аяко Норсони, миниатюрную Белую, с волнистыми, спадающими до талии черными волосами. Почти такая же смуглая, как Домани, она казалась застенчивой, что было редкостью среди Айз Седай. Обе женщины носили свои шали с бахромой. Пленницы почти всегда облачались в них, возможно, в качестве вызова. Однако, они казались до странности доброжелательными при общении со своими мужчинами. Частенько Найнив заставала их за непринужденной беседой. Подобное поведение едва ли подобало непокорным узницам. К тому же, она подозревала,