Читать книгу - "След черного волка - Елизавета Дворецкая"

Лютава не знала, получило ли огласку ее бегство из подземелья. Хотя едва ли. На месте Яроведа и князя Бранемера она не стала бы поднимать шума и смущать народ, а предпочла бы дождаться срока: может, беглянка еще объявится. Надеялась, что у них хватит ума не вмешиваться в ее отношения с божествами. А что эти отношения есть, князь Бранемер уже точно знал.

К Ладиной горе они прибыли в глухую полночь. Светила луна, расстилая по замерзшей грязи желтоватые паволоки. На опушке Лютава простилась с тремя спутниками: до самого места ее пошли провожать только Дедила и Велебой, остальные остались ждать их в лесу. К счастью, к этому времени она уже могла ходить, опираясь на клюку или чью‑нибудь руку.

Помахав братьям‑бойникам на прощание, Лютава с двумя спутниками вышла из тьмы опушки под лунный свет и заторопилась к тропке, что вела к подножию Ладиной горы. Если кто из Витимерова и ближних выселок случайно заметит их, то в такую пору примет за игрецов и не станет приглядываться. Было чувство, что она пытается вернуться в родной дом, который покинула против воли старших.

А вдруг там под землей уже сидит другая Лада? От этой мысли Лютава даже остановилась, но потом замотала головой. Нет, не может такого быть. В подземелье Лады имеет доступ только девушка или молодая женщина из рода Бранемера, но даже если тот и посадит туда свою сестру или жену, то как при ее выходе на волю объяснит народу это чудесное превращение?

По скользкой тропке Лютава пробиралась с осторожностью, опираясь сразу на обоих побратимов. Обогнув гору, приблизилась к Берлоге – двору, где за отдельной загородкой спал в логове ученый медведь, питомец Доброведа, и стояла изба, служившая местом заточения Лады.

На обледенелой тропке не оставалось следов – вот и хорошо. Дедила вынул засов и потянул изогнутый сук, служивший воротной ручкой.

Собак здесь не держали из‑за близости медведя, а Добровед, хозяин Берлоги, сам обитал не здесь, а с семьей в Витимеровом городке напротив, за ручьем. Увидеть ночных гостей было некому. Вслед за Дедилой Лютава проникла во двор и прошла к избе, куда ее в первый раз принес на руках Яровед, наряженный Подземным Хозяином.

Дверь избы тоже была заложена засовом снаружи. Отперев его, Лютава толкнула дверь.

– Прощай! – Она чмокнула Дедилу, потом Велебоя, который тоже был ее братом, только троюродным. – Дальше вам нельзя.

– Ну, мы через денек и подъедем, – повторил Дедила то, о чем они уже уговорились. – И домой! Прямо не верится… Помнишь, что ты мне обещала?

– Помню! – Лютава улыбнулась. – Если только ее еще не отдали никому.

– Не отдадут! – Дедила убежденно помотал головой. – Чего ты хочешь, того сама Лада хочет.

Лютава вздохнула, еще раз помахала на прощание и закрыла за собой дверь в сени. Еще минувшей осенью Дедила должен был вернуться с Волчьего острова в Ратиславль и зажить, как все люди, но его и других старших побратимов задержали все эти события с ее поездкой на Десну и погоней за Хвалисом. Но теперь парни мысленно уже были дома, мечтали о невестах. Если бы и ее собственные дела могли устроиться так же легко!

Братья ушли, заперев за собой ворота снаружи, а Лютава проникла в земляную избу. Внутри висела кромешная тьма, но было довольно тепло. Холода и затхлости покинутого жилья тут не ощущалось: похоже, печь продолжали топить каждый день. За два месяца, проведенных здесь до Корочуна, Лютава выучила расположение всей обстановки своей священной темницы; на ощупь пройдя по лестнице, она легко нашла лучину и трут, выбила огонь и наконец огляделась. Так нет ли тут какой другой хозяйки?

Лежанка была опрятно покрыта медвежьей шкурой и пуста. На миг Лютаве померещилось там какое‑то сияние, но тут же все погасло. Она откинула покрышку из дорогого персидского шелка с вытканными оленями, открыла большую укладку и с удовольствием убедилась, что все ее вещи на месте: сорочки, чулки, рушники, белая свита из тонкого сукна с отделкой красным шелком, в которой она пришла сюда в тот первый раз.

Оглянувшись при тусклом свете лучины, она заметила на столе кринку и еще что‑то, завернутое в рушник. В кринке оказалось молоко – свежее, как она убедилась, понюхав, а потом зачерпнув ложкой, в рушнике – хлеб, подсохший, но тоже вполне свежий. Все это стояло здесь явно не с Корочуна, а было принесено не далее чем вчера. Однако как кстати! Сев к столу, Лютава развязала пояс, распахнула кожух и жадно принялась за еду: она чувствовала себя такой голодной, будто и правда явилась с того света.

Покончив с молоком и хлебом, она села на лежанку и огляделась, снова привыкая жить в замкнутом пространстве. Правда, теперь это уже ненадолго. При виде подземной избы ей вновь вспомнился Лютомер: ведь он был с ней в ее последние мгновения здесь, он увел ее отсюда. Он разбудил ее после встречи с Велесом – иначе она спала бы до весны, будто медведица… Иные говорят, сама Лада спит зиму в облике медведицы, и напоминание об этом – медвежья шкура, что служит ей здесь одеялом.

Лютава вздохнула. В первые дни после расставания она еще не очень скучала по брату: вся она была полна им, его образом, памятью о его присутствии, и так бодра, что сама на себя дивилась. В ее волосах еще сохранялся его запах, и оттого казалось, что он совсем рядом. Но шло время, ветер развеивал тепло его близости, и с каждым днем ее тоска возрастала. Теперь она уже не могла думать ни о чем, кроме брата, и эти мысли так изнуряли, что она была рада даже невзгодам и холоду, если это отвлекало ее.

Но теперь она на месте. Еще несколько дней – и можно будет ехать домой, к нему. А когда она пустится в путь, станет легче – ведь тогда уже каждый шаг будет сокращать расстояние между ними.

Намочив конец рушника в лохани, она наскоро обтерлась, надела чистые чулки и сорочку и почувствовала себя почти вернувшейся в человеческий облик. Как только объявится Добровед, пусть топит баню. Лютава погасила лучину и легла. Вытянулась, накрывшись медвединой, и едва не застонала от блаженства наконец расслабиться в тепле, на мягкой лежанке. От волос исходил стойкий запах костра, болели бока и бедра, намятые на жестких ночлегах, но как же теперь ей было хорошо! Как и в первый раз, когда она сюда попала, ее охватило блаженное чувство покоя. Длинные зимние дороги закончились, теперь она может спать. А когда проснется, наконец наступит весна…

* * *

– Ты здесь обожди, я там лучину засвечу, тогда спускайся. Ох, боги мои…

Яровед, старший дешнянский волхв и двоюродный брат князя, первым пошел в темноту подземного святилища. Бранемер остался в сенях. Он бывал здесь всего один раз в год, поэтому не так хорошо, как волхвы, знал это жилище. Но нетерпение не давало стоять на месте, поэтому и он, придерживаясь за стену и нашаривая ступеньки, стал потихоньку спускаться.

После Корочуна он не знал покоя. В душе мешались ликование и тревога. Миловзора, его жена, впервые за двенадцать лет забеременела, и теперь дитя уже шевелилось, не оставляя сомнений в будущем счастье. Но Лютава‑Лада, которая приснилась ему в ту чудесную ночь, когда порча была снята, в самую длинную ночь года превратилась в призрак, сквозь который, как утверждал Добровед, можно было потрогать лежанку.