Читать книгу - "Разговор с Вождем - Алексей Махров"

Внутри клуба тоже начинают звучать выстрелы, но на этот раз стреляют явно не по мне. Осторожно выглядываю из-за выступа. А вот это уже наглость: несколько фрицев, заняв позиции у окон, стреляют наружу. Ну, мать вашу, сами напросились – короткими очередями разгоняю не в меру расхрабрившихся штурмовиков по углам, добавив в копилку жертв еще парочку «невинноубиенных евроинтеграторов».

Звуки боя все ближе – похоже, что клуб атакуют не менее чем парой взводов. А полноценного отпора зажатые мною с тыла немцы дать не могут. В зале бахает несколько взрывов – это красноармейцы подобрались к самым стенам и закидывают в окна гранаты. А сразу после этого внизу раздаются крики на немецком и громкий мат десятка человек одновременно – наши ворвались внутрь, началась рукопашная.

А мне лучше пока не высовываться: неохота нарываться на шальную пулю. Или даже и не шальную – кто-нибудь из бойцов пальнет прицельно, увидев незнакомую морду, пусть и обряженную в командирскую форму. Подожду немного, к немцам явно «песец» пришел.

Наконец шум драки затих. Некоторое время до меня доносились только какие-то всхлипы и позвякивание. Затем грянуло несколько одиночных выстрелов. Красноармейцы делают контроль?

Я уже собирался аккуратно высунуться, как из зала раздался зычный командирский голос:

– Эй там, на хорах! Вылезай, не бойся, германцев больше нет!

Странное построение фразы и малоупотребимый термин «германцы» заставил меня насторожиться. А вдруг как раз немцы победили? Отбили атаку наших и теперь выманивают меня? Нет уж! Я тут могу еще долго просидеть. Хотя… Можно вступить в переговоры – вдруг получится раскусить подставу или, напротив, убедиться, что внизу свои.

– Вылезай! Мы знаем, что ты там! – не унимался невидимый обладатель командного голоса. – Тут у половины солдат дырки в спинах. К тому же мы слышали, как ты германцев материл.

– Ага, я вылезу, а вы мне пулю между глаз! Чем докажешь, что свой? – Пригнувшись почти к самому полу, я выглянул из-за выступа на пол-ладони, пытаясь разглядеть обстановку в зале через многочисленные дыры в настиле хоров.

– Я командир седьмой роты третьего батальона триста тридцать третьего стрелкового полка старший лейтенант Курбатов!

– Михаил Петрович? – спросил я наобум, в расчете на то, что, если со мной говорит враг, он сразу согласится отзываться на первое попавшееся имя-отчество.

– Почему Михаил Петрович? – явно удивился командир роты. – Всю жизнь Игорем Романовичем был! А вот ты кто такой? Вылезай уже, недосуг мне тебя уговаривать!

Сквозь дыры в полу я несколько раз засек в зале мельтешение людей. Похоже, что внизу действительно наши: мелькали гимнастерки защитного цвета, и один раз показалось нечто, напоминающее синие шаровары. У немцев такой детали униформы точно быть не может.

– Выхожу, не стреляйте! – придется рискнуть, не сидеть же здесь, если свои реально клуб отбили.

Осторожно, по сантиметру, поднимаюсь, делаю шаг вперед и выглядываю за барьер. Внизу действительно снуют красноармейцы – переворачивают тела убитых немцев, собирают оружие. А прямо под хорами стоит молодой мужик в синих бриджах и фуражке с красным околышем. Не выпуская из рук пулемета, подхожу к краю настила. Пробитые во многих местах доски предательски трещат под ногами.

– Батальонный комиссар Дубинин! – представляюсь стоящему внизу командиру Красной Армии. – Особый отдел штаба четвертого корпуса.

– Доброе утро, товарищ комиссар! – мгновенно подобравшись, Курбатов бросает ладонь к козырьку фуражки. – Вы бы спустились, а то там опасно стоять – снизу настил решето напоминает.

– Хорошо, сейчас спущусь. А вы, товарищ старший лейтенант, распорядитесь наверх бойцов прислать – тут много чего интересного, включая станок вот к этому пулемету, – хлопаю ладонью по крышке ствольной коробки моего трофея.

Не откладывая, спускаюсь вниз по лестнице, бесцеремонно шагая по трупам немцев. Не из человеконенавистничества, а просто потому, что иначе не пройти: узкий проход завален телами. Кроме четверых, смерть которых я видел, за углом обнаруживаются еще два тела. Этих посекло осколками гранаты. Из любопытства нагибаюсь и поднимаю пистолет, из которого штурмовик пытался вслепую достать меня. К моему удивлению, это не банальный «Парабеллум», а «Браунинг Хай Пауэр». Ну, такая вещица и мне пригодится, а то хрен его знает, сколько мне тут еще воевать. Снимаю с бывшего хозяина «Браунинга» кобуру и не брезгаю пройтись по карманам. В результате короткого обыска становлюсь счастливым обладателем аж четырех запасных магазинов. Не считая того, который находится в штатном карманчике на кобуре. Неплохой улов!

Выйдя в зал, сую хорошо послуживший пулемет в руки ближайшего красноармейца.

– Наверху станок, запасные стволы и магазины к этому оружию. Подбери!

Курбатов подходит ко мне, еще раз козыряет и вежливо говорит:

– А хорошо вы тут поработали, товарищ комиссар! Как бы не целый взвод германцев укокошили. А я-то сначала подумал: наверху не меньше отделения бойцов бой ведет. Потом прикинул, конечно, что больше чем одному человеку на хорах укрыться негде.

– Спасибо, старлей, запомню, а то в бою я их не считал, не до того было, сам понимаешь! – улыбаюсь я и, не дожидаясь традиционного требования типа: «Предъявите документы!», сам перехожу в наступление: – Почему немцы с оружием в самом сердце Цитадели? Как их часовые прохлопали? И что тут у вас вообще происходит? Вооруженная провокация?

– Пока не знаю, товарищ комиссар! – смущенно пожимает плечами Курбатов. – Если это провокация, то уж очень она… мощная. Крепость атакуют со всех сторон. А сюда, в клуб, просочилась особая группа противника.

– Просочилась? – прищуриваю один глаз.

– Да, прошли без боя. Высадились с надувных лодок в разрыве Кольцевой казармы у Инженерного замка. Возможно, что где-то сняли часовых – периметр-то большой, а гарнизон, после вывода частей нашей шестой и сорок второй дивизий, всего около пятисот человек, – виновато опускает голову капитан, но через секунду, сообразив, видимо, что отчитывается перед незнакомым военным, задает вопрос: – А вы здесь как?..

– А меня послал полковник Сандалов для проверки выполнения приказа командарма о выводе войск на внешние позиции. Я прибыл в Крепость минут сорок назад.

– Сандалов? Начальник штаба армии?

– Он самый, полковник Сандалов Леонид Михайлович.

Заметив, что Курбатов во все глаза смотрит, как я вешаю на ремень кобуру с «Браунингом», предварительно распихав по карманам запасные магазины, поясняю:

– Да я пустой уже, а бой может еще часа два идти! – в доказательство вынимаю макет «Нагана» и демонстрирую старлею пустые каморы барабана.

Курбатов понятливо кивает.

– Товарищ комиссар, вам надо пройти в штаб обороны Крепости! – решив, что проверять документы у старшего по званию, к тому же только что убившему больше взвода гитлеровцев, ему не по чину, старлей делает безошибочный «ход конем» – классическое спихивание проблемы на вышестоящее начальство.