Читать книгу - "Искатели - Михаил Васильев"

— Да нет, — отозвался бородатый Карл. — При работах по расширению получается много каменной пыли, и постепенно её сюда смывает. Я еще помню, когда здесь только голый камень был… Даже удивительно ваше удивление. Странно как-то себя гидом-экскурсоводом ощущать, — повторился Карл. — А я вот всю жизнь здесь.

Он стоял у кромки воды в своем старом рабочем скафандре, глядя на нарисованный горизонт.

Платон подумал, что, оказавшись на берегу моря, все почему-то обязательно смотрят вдаль. Старинная такая, всеобщая, будто обязательная для всех, привычка.

* * *

Отсюда, со второго этажа, до каменного неба, оказывается, было совсем близко. Платон с Титанычем выбрали этот пустой дом в самой глубине переулков, обжили верхний этаж.

Здесь со стороны двора дом был обнесен чем-то вроде галереи из ржавой стальной арматуры. Обычного подъезда здесь не было, а на эту галерею поднималась лестница, вроде пожарной, из таких же прутьев. Рядом с ней сейчас стоял Платон, опираясь на ржавые перила и, наклонившись, смотрел вниз.

Другие такие же пустые дома и уличная чугунная изгородь составили этот маленький квадратный двор, весь заросший малиной и крыжовником. В кирпичном углу стоял пустой деревянный сарай, с открытыми дверями, судя по запаху, — бывший курятник. Запахи здесь были какими-то медленными и неподвижными. Откуда-то издалека, из других домов иногда доносился запах табачного дыма и не исчезал. Где-то там из каких-то динамиков раздавались уже немного надоевшие мелодии.

В кустарнике и крапиве, заметные только по их шевелению, пробирались невидимые кошки. Над ними сновали в воздухе пчелы, бабочки и зачем-то мухи. Еще одна знакомая уже кошка загорала на крыше дома напротив.

На ярко освещенной улице, за оградой, лежали по-местному контрастные тени от чугунной решетки. Будто кто-то с непонятной тщательностью нарисовал черной краской узоры на тротуаре. Дальше узоры заливала черная клякса — тень старой липы. Старой? Тени оставались неподвижными весь сегодняшний день. Всегда находилось что-то, выдававшее этот мир, притворявшийся настоящим.

Было совсем безлюдно. Только пару часов назад где-то далеко на перекрестке мелькнули Ахилл и Конг, с жужжанием проехали на какой-то электрической тачке. Поселились они, по местным меркам далеко отсюда, на набережной "с видом на море". Эти изо всех сил старались не скучать — часами на чем попало, даже на газонокосилках, кружились по городу. Иногда отправлялись "на природу", за фруктами в заброшенные сады или за побегами бамбука в бамбуковую рощу. Но при такой увлеченности этим делом фрукты быстро закончились. Сейчас они, кажется, собрались увлечься рыбной ловлей.

Титаныч сидел, опустив ноги в тазик с машинным маслом и читал бумажную книжку "Записки охотника". Старику здесь не нравилось, казалось, что слишком сыро.

— Неужели скоро можно будет взять и вернуться в прошлое время, хотя бы в то, про которое здесь пишут, — заговорил он. — Своими глазами все это увидеть. Что только не придумают.

— Это не мы придумали, — сказал Платон. — И вообще, в мире эта дорога в прошлое всегда была. Только люди не всегда об этом знали.

— Непонятно, есть здесь бог какой-нибудь или уже нет? — спросил непонятно у кого Титаныч.

— В этом-то филиале? — отозвался Платон. — Наверное, заместитель какой-нибудь.

Он вспомнил недавние слова Карла. "Мир этот наш, астероид с каверной, известно когда и кем создан, — говорил маленький бригадир. — С какой целью и куда движется. А именно, по замкнутой, математически рассчитанной, установленной в нашем главном офисе орбите. Никакого смысла жизни".

— На Марсе уж точно бога не будет, — добавил Титаныч. — Только дьяволы индейские. Известно, что те индейцы дьяволу поклонялись.

"Вот как сказывается чтение старинных книг на бумажных носителях", — подумал Платон. Непонятно почему показалось, что у него потемнело в глазах. Не сразу он понял, что это темнело на улице. Светильник гас быстро, по земным меркам, — восемь минут. Вот и весь местный вечер, больше похожий на затмение. Внутри даже зашевелился знакомый по детству протест — не хотелось, чтобы этот день кончался.

Здесь мешало все и всему, в том числе и готовиться к будущим лекциям. Нужно было работать, что-то писать. Из самого главного — доклад к новому учебному году.

"Быстрее бы закончили "Бабочку" клеить".

В темноте желтели четырехугольники света, будто сами по себе висящие окна в домах. Так и не заходя в комнату, Платон включил карманный компьютер, вывел изображение прямо в воздух. В пустоте повис светящийся прямоугольник со знакомыми словами. Платон пробормотал несколько фраз и слова зашевелились, поползли. Сквозь слова эти просвечивала крона липы, освещенные фонарем листья. Внизу, над кустами, опять сновали белые от света насекомые: какие-то мошки, ночные бабочки.

Рядом заныл комар. Он обязательно появлялся здесь каждый вечер — как только становилось темно. Может быть, один и тот же, а, может быть, они сменяли друг друга. Дежурный комар. Оказывается, обладающий упорным и педантичным характером, непонятно где помещавшимся в его тщедушном теле. Пока надоедливого врага даже не удалось ни разу увидеть.

Компьютер терпеливо ждал, пока Платон опять скажет что-то. Не дождавшись, выдал длинную строку из вопросительных знаков.????????????????????????????????

"Какой уж здесь из себя выжмешь доклад. Не говоря о большем".

Где-то далеко заскрипела, а потом хлопнула дверь. Подъезда, наверное. Потом зазвучала песня, нестройные голоса. Слов было не разобрать, но судя по мелодии угадывалось что-то старое, хорошо знакомое и неожиданное здесь. Оказывается, внутри у зимовщиков тоже было что-то свое, чего Платон еще не знал.

Не писалось. Он вошел в комнату и безошибочно точно прошел в темноте, по памяти обходя знакомые предметы, сел на кровать. Ничего не видно и почти ничего не слышно, остались только знакомые, привычные уже запахи. В комнате молча шуршал бумажными страницами Титаныч, читал в этой темноте.

Книг здесь становилось все больше. Старик таскал их из магазина, он даже сколотил и прибил к стене самодельную полку из дерева.

Книга. Странный вблизи предмет. Пачка листов в картонной обложке. Не просто нормальный художественный текст, как сейчас — когда-то еще были книги, и назывались они "роман", "повесть", "сборник стихов".

Платон даже пробовал их читать, но попавшийся ему роман показался каким-то странным, как будто неконкретным каким-то. Платон догадывался, что написан старинный текст с обязательной, наверное, тогда иронией, непонятной теперь, в нынешний трезвый век.

Что-то мелкое ударило и рассыпалось по железной крыше. Оказывается, вода. Как всегда после наступления темноты и все равно неожиданно включили дождь. Капли шуршали по листьям деревьев, по кустам во дворе, вода зажурчала в канавах. За окном вокруг архаичного фонаря, стеклянной призмы на чугунном столбе, возник светящийся туман. Может даже, он считался и не фонарем, а лампионом каким-нибудь. Стало слышно, как над головой потоки воды бегут по крыше, наверное, по желобу.