Читать книгу - "Великий Дракон Т-34 - Константин Клюев"

Позади Великого собора был устроен парк, называемый Епископским. Он начинался от усыпальницы епископов и монархов и был обнесен невысокой каменной оградой. Поклониться праху столпов мирской и духовной власти можно было, только пройдя весь собор и миновав епископскую стражу у задних ворот. Далее, за изящной кованой изгородью, простирался парк, красивый и ухоженный, переходящий в оживленные торговые улицы, плавно впадающие в жилые кварталы, сменявшиеся ближе к окраинам кварталами ремесленников и пышными садами. Совсем далеко, почти у линии горизонта, за зеленой полоской садов виднелись темные зубцы дозорных башен, за которыми кончался город и начинались деревни.

Королевская часть Ферраса в его центральной части состояла преимущественно из домов знатных вельмож, вплотную примыкавших к Королевскому парку. Большую часть года рыцари проводили в походах, добывая в боях славу и земли. В остальное время они развлекались охотой в своих загородных владениях. Городские дома рыцарей содержались в образцовом порядке и имели полный набор обслуги и небольшие гарнизоны, готовые вступить в бой по первому требованию господ. После домов знати начинались ремесленные кварталы, принадлежавшие большей частью оружейникам, кузнецам и кожевникам. Ремесленные кварталы тянулись до самых дозорных башен, где вдоль городской стены располагались длинные конюшни, а за стеной – великолепные пастбища.

Королевский холм с беседкой находился за дозорными башнями, в стороне от дороги, ведущей к холму Праведников и дальше, к Челюсти Дракона. Ни одно здание не было позволено строить, и ни одному дереву не было позволено произрастать к холму ближе чем на пять выстрелов из самого мощного стреломета. Беседку для тайных переговоров и обсуждения высших государственных секретов придумал первый король, основатель королевства Глион и его столицы Ферраса, Терр Айен. Он понял, что разговаривать во дворце и надеяться не быть услышанным – наивно. Приватные беседы недоступны даже для всемогущего государя. «А кто подслушает меня на вершине холма? Ветер? Птицы? Пускай! Они не выдадут меня! Ха-ха-ха!» – в летописи упоминалось, что первый из Айенов хрипло хохотал, встряхивая гривой прямых волос, и смех его был подобен рыку непобедимого черного льва… Холм обустраивали пять лет. За это время была сооружена беседка из ослепительно белого камня и длинная лестница, обвивавшая холм. У подножия были устроены секретные ходы, с хитроумным подъемником и некоторыми другими чудесами. По окончании строительства рабочие получили расчет желтыми стрелами между лопаток прямо у подножия холма.

После смерти Терра его старший сын, Терр Айен Второй, велел вырубить имя отца на первой ступеньке, чтобы все помнили имя основателя великой страны. С тех пор каждый король знал, что его имя будет выбито на следующей безымянной ступеньке, ведущей к вершине. Энкогс последнее время морщился, думая о своей ступеньке – с некоторых пор стало сильно покалывать под левой лопаткой, а в минуты гнева перед глазами плыли ослепительные цветные пятна. Король чувствовал, что ступеньке осталось ждать резчика совсем недолго. Все Айены обожали жизнь, и Энкогс не был исключением. Он ненавидел свою смерть; сердце великого короля иногда тоскливо сжималось от обреченности, а затем вдруг вспыхивало тайной безумной надеждой, что смертны все вокруг, но только не Энкогс и не его наследники! Господь велик, и почему бы ему не пожаловать вечную жизнь пятнадцатому королю Глиона и его потомкам отныне и вовеки?..

Все эти мысли промелькнули в голове Энкогса со скоростью стрижей. Он перестал оглядывать столицу собственного королевства с высоты Королевского холма, облокотился рукой о мраморный подлокотник тяжелого кресла и начал внимательно слушать своего старого и единственного друга, графа Алистара.

– Мы не могли проникнуть к сектантам и намотать их кишки на копья под покровом ночи. Мимо Хранителей скрытно пройти невозможно, а выступить открыто означало бы пойти против воли Дракона. Тогда на Тайном Совете и возник хитроумный, поистине дьявольский план. Простите, святой отец, старому воину его грубый язык.

Синий рыцарь серьезно склонился в полупоклоне перед своим воспитанником и получил полное прощение и благословение в виде троекратного плавного жеста.

– План был таков. Некто Шестопер, имевший прежде знатное имя и сотню стрелков со стрелометами под началом, был пойман на воровстве из казны, бит плетьми и изгнан из столицы. С тех пор он промышлял мелкими кражами и разбоем в дальних пригородах Ферраса, изредка тайком пробираясь на королевский берег, чтобы покутить с бывшими сослуживцами. По поручению Тайного Совета его немедля изловили и доставили сюда. Под страхом смертной казни за нарушение указа Его Величества о вечном изгнании из столицы он был вынужден согласиться на наши условия.

Мы собрали по тюрьмам и во время облав на рынках и в притонах три сотни отъявленных лодырей, воров и бездельников и доставили их на холм Праведников под конвоем, точно так же, как самоверов. Несколько десятков стрел, пущенных вслед мерзавцам, довершили сходство, и Хранитель, выслушав Шестопера, беспрепятственно пропустил мерзавцев к «своим». Жаль, что мы не додумались до этого раньше, когда самоверы только начали свои мерзкие бредни в вотчине благородного нашего врага короля Гриза! То, что было не под силу доблестным воинам, отребье делало с удовольствием и наслаждением, и Шестоперу даже приходилось их сдерживать. Дело в том, что Шестопер получил от Совета простое и ясное указание: его люди должны были грабить, избивать и притеснять самоверов, не рискуя получить отпора, и при этом изображать раскол внутри их ереси. Хранителю и Дракону передали, что все столкновения – результат распри внутри самоверов, вопрос тонкий, почти семейный. Таким образом, проблема была решена – о самоверах поползли темные слухи, и число желающих им подражать заметно сократилось. Чернь, неграмотная и доверчивая, легко убедилась в том, что лежало на поверхности: самоверы поедают сами себя, грабят, убивают и насилуют друг друга ничуть не хуже, чем обычные глионцы. Шестопер же, управляя своим отрядом в триста ублюдков, живет на полуострове жизнью князя, изображает перед случайными свидетелями жертву религиозного раскола и корчит из себя исконного самовера. Вот, собственно, и все.

Синий рыцарь закончил доклад и с удовольствием осушил свой кубок до дна. Летняя жара донимала даже здесь, наверху, вдали от нагретой бурой почвы и темных камней. Епископ Глионский жаждал продолжения беседы и выразил это порывистым движением, но король не спешил.

– Дорогой епископ, вы впервые присутствуете на заседании Совета, и вы еще не знаете, что Тайный Совет достигает одной-единственной цели: он принимает правильное решение. Спешить на Совете нельзя. Напротив, следует отмести все, мешающее хладнокровному и спокойному размышлению. Утолить жажду, например, – король Энкогс приложился к кубку. – Или выспаться всласть. Я понимаю ваше юношеское нетерпение, но положение обязывает нас быть одинаково рассудительными и степенными… Простите, если это выглядит назиданием, мой сын.

– Нет, Ваше Величество, я благодарен вам за любой урок, – епископ немедленно взял себя в руки и подошел к круглому столику. – Граф, позвольте наполнить вашу чашу.

– С удовольствием, любезный Рэнкс. Кстати, не хотите ли вы услышать, почему лестница, ведущая в Королевскую беседку, устроена так полого?