Читать книгу - "Владычица морей - Евгений Лукин"

— Государь, — сказал Мягков, — рано мне еще жениться, не чувствую в себе стремления к семейному уюту…

— Врешь, врешь! — весело перебил его Петр. — Каждый моряк нуждается в крепкой гавани за своей спиной. Даешь ли ты мне, капитан-лейтенант, право найти тебе супругу по своему усмотрению?

— Государь, — снова начал Мягков, и голос его задрожал. — Не смею скрывать от тебя, что сердечная рана меня мучит…

— Вот и славно! — с жаром воскликнул царь. — Тем более надлежит тебе в брак вступить, чтобы счастливой семейной жизнью душевные травмы превозмочь. Еще раз тебя спрашиваю, капитан-лейтенант, желаешь видеть меня своим сватом?

Иван Николаевич покраснел и смутился еще больше.

— Решено, — объявил государь. — Обещаю тебе, капитан-лейтенант, что найду тебе супругу по душе. Ну, может, крива будет или пышностями отлична, так это и к лучшему, в семье будет спокойно и благополучие семейное на том держаться будет!

— Государь! — жалобно выкрикнул Мягков. Стоящий рядом Апраксин незаметно, но больно толкнул парня в бок мясистой ладонью, пальцы которой украшены были драгоценными перстнями:

— Молчи, дурак! Целуй государю руку да благодари!

— Решено! — сказал Петр Алексеевич. — Завтра едем свататься. Потом благодарить меня будешь. — Он подмигнул капитан-лейтенанту Мягкову, хитро прищурился и приказал: — А ну налейте ему, а то от радости на капитан-лейтенанта истинно столбняк напал! Не каждому такое выпадает, что государь сам ему сватом вызывается быть! Завтра же поутру жду тебя при дворе! Приказываю быть в мундире и при шпаге, чтобы бравым видом своим ты невесту с первого взгляду в полное восхищение привел!

Час спустя пьяный Иван Николаевич жарко дышал в лицо брату:

— Утоплюсь! Ей-ей, утоплюсь! Не надо мне государевой невесты, не люба она мне будет! Слышишь?!

Раилов растерянно и напуганно оглядывался по сторонам и лишь бормотал:

— Молчи! Молчи, дурак! Обоих погубишь! Люди кругом! Услышат да донесут!

Капитан Бреннеманн выслушал обоих братьев и философски сказал:

— Любовные недуги лечит э-э… любовь, господа! Прав государь, не тот счастлив, кто с ума от страсти сходит, а тот, у кого этой страсти э-э… выход есть. Перемелется, Иван Николаевич, еще и рад будешь, что достойную супругу тебе государь подыщет.

— А ну как и в самом деле крива будет? — с пьяной безнадежной обреченностью всхлипнул Мягков. — На што она мне, кривая да толстая?

— А пойдемте, господа, на корабль? — предложил старый моряк. — Есть у меня там ром, из э-э… далеких испанских колоний доставлен. Посидим, поговорим о жизни, о странностях, что порою судьба человеку э-э… представляет.

— Заодно и Ванька со своей холостой жизнью попрощается, — ввернул Раилов.

Лишь к утру Мягков забылся на «Посланнике» непрочным похмельным сном. И снилось ему, что идет он в церкву с дородной и пышною дамой, а из толпы любопытных на него жалобно глядит Анастасия, вся оборванная да несчастная. Оставил Иван дородную невесту свою, шагнул было к милой Анастасии, но тут ему путь капитан Бреннеманн преградил:

— Битте, господин Мягков, следуйте нужным курсом, государь лучше знает, что вам в жизни нужно, он за все государство радеет. Что же вы к нему с таким недоверием, может быть, вам из капитан-лейтенантов назад в мичмана захотелось?

Толкнул его Мягков, только не сдвинуть ему Иоганна Бреннеманна, крепко тот его держит и хрипит в ухо:

— Пора, пора, господин лейтенант, невесту заставлять ждать э-э… крайне негоже!

Мягков тяжело сел на постели, а в каюту уже входили два Гаврилы, держа отглаженный мундир и белоснежную сорочку. В руках у Раилова, что вошел следом, была шпага. А из-за брата выглядывал взволнованно юнга Степаша Кирик с кувшином холодной воды в руках.

— Вставай, Иван Николаевич, — сказал Иоганн Бреннеманн. — Негоже будет, коли государь тебя ждать станет. Да и невесту заставлять ждать э-э… крайне негоже!

— Знать бы ее еще, — угрюмо сказал капитан-лейтенант Мягков и покорно склонился над деревянной бадейкой. — Лей, Степка, дай здравым мыслям в больную голову прийти.

3. СВАТОВСТВО МОРЯКА

К государеву дворцу подъезжали в экипаже с разными чувствами — капитан Мягков с тоскою и тупой покорностью судьбе, капитан Бреннеманн с вальяжным достоинством, капитан Раилов с некоторой восторженностью и радостным недоумением, к которым примешивалась гордость за брата, а юнга Степаша Кирик, примостившийся на запятках, с жалостливым чувством к молодому капитану и нетерпеливым ожиданием праздника.

Петра Алексеевича ждать долго не пришлось. Вроде бы и выпил накануне немало, и курева не чурался, да и спать поздно лег, а вот выглядел государь на редкость свежо, ей-ей, свежо.

— А-а, братцы! — вскричал он с живостью. — Вовремя явились, я уж было решил за вами дежурного офицера посылать, да вижу, что уважаете вы своего государя — долго ждать его не заставили!

— Верный подданный не может заставлять своего государя ждать, — заметил капитан Бреннеманн, еле заметно морщась и покачиваясь от железной схватки царя. — Сие противоестественно самому государственному устройству, герр Питер!

— Старый служака! — с одобрением оглядел капитана Петр, слегка его отстранив от себя. — Прав был Франц, верно и с доблестью служишь ты государству Российскому, Пора бы тебе его за Отчизну признать, а России — напротив — тебя за сына своего!

— Давно почитаю матушку-Русь новым и дивным Отечеством своим, — сказал Бреннеманн.

— А коли так, то что ж у тебя жена с детьми вдали от семьи да матушки России? — сверкнул кошачьим круглым глазом государь. — Мало жалован?

— В достаточной степени, государь, — с достоинством поклонился старый моряк.

— А коли так, то выписывай семью, — с некоторой суровостью заметил Петр. — Всему твоему потомству на благо России работа найдется. Коли станут России верность блюсти, милостию нашей обижены не будут.

Он повернулся к унылому капитан-лейтенанту Мягкову.

— Что-то жених не особливо весел! — дернул щекой. — Зрю я, огорчить меня хочешь дерзостью нежданной? Иван Николаевич промолчал, покорно склонив голову перед царем.

— Вот и славно! — одобрительно сказал тот. — Едем! Своего экипажу не беру, вашего довольно станет!

Усадив моряков в карету, Петр с гоготом согнал кучера и занял его место. Заметив Степашу, поманил его к себе. Юнга осторожно приблизился.

— Садись! — приказал Петр. — Как зовут тебя, матрос невеликий?

— Степашей, — испуганно сказал мальчуган, усаживаясь рядом с царем. — Из Кириков я, архангельский!

— Из Кириков? — с доброй лукавой насмешкой переспросил Петр и протянул руку. — А я, стало быть, из московских Романовых буду, Степаша!

— Со знакомством вас, — отважно сказал юнг.