Читать книгу - "Волновая функция - Эдуард Катлас"

ее в свете галактик, на перекрестах созвездий. Мы живем в тени исчезнувших народов, работаем в тени огня сгоревших звезд. Мы идем, чтобы принести Слово в каждый уголок мироздания… Мы делаем свою работу в тени звезд…

Шагающий обвис, высох, даже непонятно — от жара или от того, что из него высосали всю энергию. Иссохшая мумия уже не была ни шагающим, ни даже человеком, лишь бесполезным отработанным брикетом. Но, похоже, хозяева корабля так не считали. Мумию тут же, без усилий, содрали с креста, залили в прозрачный материал вроде эпоксидной смолы, и этот саркофаг бережно уплыл куда-то вдаль корабля, ожидать своего часа быть использованным заново в виде ремикс-топлива.

Барабан провернулся, и я только сейчас понял, что третий крест был уже пуст.

Теперь я оказался в центре, и на меня с ужасом смотрел следующий на очереди.

Дальше была только боль. Воспоминания обо всех пройденных мною мирах, как живых, так и давно забытых.

Но именно в разгаре этого бреда и пришло решение. Я знал, куда мне отправиться дальше.

Часть II

Скиталец. Глава 1. Великий червь

Когда попадаешь в свой старый мир, особенно в тот, в котором бывал множество раз, — узнаешь его сразу. Не по видам вокруг, раньше — еще даже не открыв глаза, уже знаешь, где именно окажешься. Может быть, ощущения и сложно выразить, но их комплекс всегда практически однозначно дает ответ. Влажность воздуха, состав атмосферы, насколько легко или тяжело дышится, много мелочей, которые позволяют уже в первые мгновения абсолютно точно сказать, что за мир увидишь, открыв глаза.

В этом мире я был лишь однажды. И глаза можно и не открывать.

Бесполезно.

В мире бесконечного тоннеля, прогрызенного когда-то высокотехнологичной машиной, или низкотехнологичным, но очень упертым кротом, света нет и не предвидится.

Я постарался даже не шевелиться. Во-первых, потому что это был физически тяжело, в моем то состоянии. Во-вторых, потому что, если шагающий, что выдавил меня с орбитальной станции в новый мир, где-то здесь, то я как можно дольше не хотел бы выдавать свое присутствие.

Он же не просто там выбросил меня из того мира. Цель его была проста и понятна, быстро выскочить из плена, а раз у него были силы выкинуть меня из мира, то, почти наверняка, были возможности и последовать за мной.

Я не собирался ему помогать.

Там, в том бреду, на кресте, пришло решение, прыгнуть в мир, который не просто не имел ценности, но главное — в этом мире я не доживу до следующего прыжка. Если только мой наездник не умеет сокращать время между прыжками до нуля.

Верится слабо, но еще мгновения назад я не знал, что кто-то вообще обладает силой ускорять чужой прыжок. Поэтому я лучше полежу тихо. Может быть, умру раньше, чем он успеет что-либо сделать. Не стоит давать ему лишних шансов.

Интересное решение — там, на корабле моего бреда. Интересное, но слишком уж банальное. Да и зачем вся эта вычурность, кресты, голгофа — все это было явными признаками того, что это мой быстро прогрессирующий психоз, а отнюдь не реальность.

Может, мой мозг перестал справляться с ударами реальных смертей, и таким образом защищался во время переходов? Показывая мне смерти, выдуманные им же? Бредовая идея, но чего ждать от загнанного в угол сознания. Вполне может быть и такое.

Даже при этом, как рабочая модель использование шагающих в качестве топлива для кораблей, способных нарушать законы пространства, можно использовать как рабочую гипотезу. Лично я в нее не верю, но вот слегка отколовшаяся и начинающая шевелиться самостоятельно часть моего сознания считала иначе.

Даже из шизофрении можно вытаскивать полезные карты. И паранойю можно поставить на часы, если уж она все равно надоедает — пусть сделает хоть что-то полезное.

Даже психоз может защитить, если выпускать его лишь изредка.

И, кстати, а вот моя уверенность, что все это я могу контролировать — не мания ли величия?

Мозг разрывался, мысли путались, чему немало способствовало физическое состояние моего тела на грани, максимально близкой к смерти. Я лежал на спине и чувствовал под своей спиной влагу — пришло время попробовать в очередной раз напиться каменной росы.

Но не в этот раз. Я даже не стал переворачиваться. Нельзя шуметь. Надо умереть как можно скорее.

А что главное — у меня просто не оставалось сил даже перевернуться. Недели без еды доконали меня. Это тело может спасти только чудо.

И я молился, чтобы это чудо не случилось.

— Где это мы? — буднично произнес рядом шагающий.

Ну что ж, одной неясностью меньше, он, как и тот энергетический призрак, сумел пробиться вслед за мной, в новый мир. Новый для него, и вот теперь сразу становилось интересно — ему то это зачем? С его то возможностями, почему он просто не спрыгнул сразу куда-нибудь к себе?

— Давай, не молчи. Ты же можешь вечность не шевелиться. Проголодаешься.

Похоже, он так ничего и не понял. Это хорошо. Я понимал каждое его слово, но как-то в тумане, и этот туман не связан с моим состоянием. То прикосновение, удар его голоса прямо по моему скелету не только заставил меня начать прыжок, но и дал мне возможность выучить язык. На каком бы языке он ни говорил — раньше я его не знал. Можно сказать я и сейчас его не знаю. Просто понимаю. Наверное, даже смогу что-то сказать, если не буду слишком сильно думать, как я это делаю, а сосредоточусь на мысли, которую хочу изложить.

Стоп. Говорить я точно не хочу. Ждать. Хорошо, что боли уже почти не было. Организм, экономя последние ресурсы, отключил даже боль, что-то тупое било по нервам, но они перестали передавать сигналы. Почти перестали. Или эти сигналы не доходили. Ни боли, ни голода, лишь легкий туман на сознании и какое-то ощущение, что я медленно сползаю в пропасть.

Иногда мозг требовал зацепиться, выдирая ногти с мясом удержаться на краю, не сдаваться. Наверное, я бы его послушался, и даже в текущих условиях попробовал бы выжить еще чуть-чуть, если бы не пассажир.

Как я боялся возвращаться в этот мир. Сколько раз я просыпался в уютных постелях в холодном поту, вспоминая, что меня здесь ждет. Сколько женщин испугал своим ночным криком, похожим на всхлип.

И вот мы здесь.

* * *

— Давай откликайся! Расскажи, что здесь да как. Тебе ничего не грозит, по