Читать книгу - ""Фантастика 2025-31". Компиляция. Книги 1-27 - Роман Корнеев"

И потому он снова разыскивал Кандидатов и смотрел, смотрел на них не отрываясь, в попытке понять, что же он перед собой видит.

Отсюда, из глубин людского моря Пентарры, всё выглядело иначе, чем из недр раскалённых и промёрзших насквозь космических просторов. Галактика, его обычное обиталище, здесь была чем-то чужим, запредельным, не существующим на самом деле, настолько далёким, что становится лишь хитрой абстракцией, о которой можно было рассуждать и строить догадки, но которую не представить, не воссоздать в сознании, не почувствовать её даже крошечной частью.

Пентарра, как и каждый мир, жил своей жизнью, лишь на первый взгляд ничуть не отделённой от остальных планет и космических трасс, их соединяющих. Её жители пришли оттуда и в огромном своём числе снова когда-нибудь туда отправятся, будут служить Галактике, воевать за неё, исследовать её глубины, строить её будущие форпосты и создавать произведения искусства, которые её украсят перед лицом грядущих поколений. Но вместе с тем они все, покуда они всё ещё здесь — это замкнутый мирок со своей душой, своим укладом и своим, собственным путём в будущее.

Слишком велики расстояния, слишком велика Галактика, объединяемая, по сути, лишь мощью Совета Вечных, не позволяющих мирам рассыпаться, как это однажды случилось, когда в разгар Первой Войны, во Время Битв перед решающим сражением 3001 гТС, когда ему, Первому, уже не было возможности одновременно удерживать под контролем Барьер и заниматься тем, что происходило на дальних мирах Фронтира. Начинавшаяся Вторая Эпоха навсегда запомнится потомкам и Потерянными мирами, и движением Конструкторов, и последующим Законом Бэрк-Ланна.

Эти отметины на долгие тысячелетия останутся на челе Галактики незарастающими язвами. И поэтому рождения нового Кандидата, и тем более — появление в Галактике ещё одного Вечного ждали с таким нетерпением. В них заключалось единство Галактики, и вместе с тем каждый из них служил толчком к появлению нового мира, новой разумной жизни, нового пути в будущее. Пути, которого ещё вчера не было и в помине.

Если же однажды новые Вечные перестанут возникать… Самым большим страхом Первого был страх оставить Галактику в одиночестве. Подобные ему конечно же не были вечными в прямом смысле этого слова, они так же уходили, устав от этой жизни между человеком и космосом, в одиночестве там, где сами они и создавали забытое людьми чувство дома, оставленное ими после Века Вне, после смерти Матери на Старой Терре. Они, Вечные, и были этим домом. Они заменяли собой, своими Песнями Глубин позабытую Мать. И что будет с человечеством, если оно лишится этой внешней опоры — не знал никто.

Перед ними единственной доступной альтернативой сиял недостижимый идеал Великого Галаксианина, чужой Галактики, объединённой единой мыслящей структурой, настоящим домом для сотен видов мыслящих существ, более не прикованных к родным мирам, не боящихся космоса.

С Галаксианином можно было говорить, но он не мог быть понят. Как вообще такое существо, раскинутое на тысячи парсек, могучее и невероятно мудрое, может появиться на свет. Вот она, цель. Сделать однажды Галактику полноценным домом для разума. Настоящим домом. И тогда Пентарра и без помощи Хронара станет по-настоящему единой с другими мирами. Тогда человечество уже никогда не утратит свои разбросанные войной осколки. Тогда у него появится и заповеданный некогда путь в Вечность. И глядя в эти молодые глаза, Первому иногда начинало казаться, что он начинает овеществлять эту Вечность не как абстракцию, а как цель. И страхи в такие мгновения отступали перед ним.

Живой бог человеческой Вселенной, он улыбался.

Перед ним жили и смеялись два человеческих существа, юноша и девушка. Окутанные бесконечной симпатией друг к другу, свободные от страхов и тревог, полные собственных сбыточных надежд и легко реализуемых планов, им было хорошо друг с другом, им было хорошо на этой планете, им было хорошо в этой Галактике. Они жили и смеялись.

Первый перестал улыбаться.

Да, это он. Кандидат.

Едва заметное холодное облако окутывало две фигурки, мешая разглядеть детали. Слабое, новорожденное, неразумное, едва осознающее себя существо жило здесь, только начиная оформляться в то сверкающее подобие человеческой личности, которым оно станет потом. Но уже сейчас, не разожжённое снаружи и не возгоревшееся изнутри, существо, составляющее суть кандидата, не давало ему, Первому, вытеснить себя из недр собственного микромира, защищая своё юное «я».

Искра. В этом зыбком мареве плескались оттенки человеческих эмоций и иномировые сполохи сил, которые однажды научатся не только слушать, но и повелевать реальностью на тончайшем уровне, чувствовать её, как чувствует оно сейчас это молодое сильное тело. Носитель сейчас — лишь окно Кандидата в этот мир.

Но даже через это подслеповатое окно можно увидеть многое.

Первый чувствовал в этом существе изрядную силу. Такое не станет бежать от трудностей, но столкнувшись с тем, что не сможет изменить, вполне способно надломиться, потерять веру в собственную судьбу.

Отражение своего века, своего мира. Кандидат был готов искать для себя настоящего противника, но не был готов к тому, что противник этот окажется в итоге куда ближе и куда прозаичнее, чем казалось. И куда сильнее, чем то можно было представить.

Этот Кандидат, как и все другие, будет нуждаться в том, кто проведёт его через кризис. Кто научит и поддержит. Однако который уже раз можно было смело ставить на то, что когда помощь ему понадобится острее всего, никого подходящего на эту роль вокруг не окажется вовсе. В такие моменты помощь всегда оказывается нужна слишком многим.

Первый почувствовал знакомую усталость. С людьми всегда так. Сколько о них ни думай, реальность обернётся куда вычурней любых его планов. Не первую тысячу лет он играл в эту игру. Но так и не научился не проигрывать хотя бы иногда.

Итак, ещё один.

Ещё один шаг вперёд, ещё одна возможная победа, ещё одно вероятное поражение.

Перед ним жили и смеялись два человеческих существа, юноша и девушка.

Первый развернулся и ушёл. Когда-нибудь он сюда вернётся. Знать бы заранее, когда это случится.

Рэдди спал. Обычно это выглядело так: громоздкая фигура, днём способная напугать окружающих одной только величиной мышечной массы, сжималась в незаметный комок. Можно было временами его даже вовсе не заметить, Рэдди словно закукливался, сберегая ту всеобъемлющую энергию, которую он излучал в окружающее пространство днём, от несвоевременной растраты. Его безумная гиперактивность во сне куда-то девалась, спрятанная за его широкой спиной, обращённой в остальную, внешнюю вселенную. Поза эмбриона: локти вместе, колени сведены и прижаты к животу, голова не покоится, как