Читать книгу - "Выплата - Яна Каляева"

— Да у нас-то как обычно. А я тут с Людкой из поликлиники недавно болтала, так у них там ужас что творится. Представляешь, объявили обязательные медосмотры и сгоняют народ со всех предприятий чуть ли не силком. Персонал весь в мыле, обычных больных принимать некогда — все брошены на эту чертову профилактику. Главное, к чему такая срочность? Народ бесится, никто на эти медосмотры не хочет ходить, все саботируют кто как может… Антипрививочники оживились, теорию заговора опять включили какую-то. Типа под предлогом медосмотра всех то ли обрабатывают особым Даром, то ли проверяют на Дары… такая ересь. Но многие увольняются, лишь бы на медосмотр не идти. Или косят любыми средствами.

— Но на самом деле это просто стандартный медосмотр?

— Да Людке-то почем знать… Вроде выделен кабинет для какой-то спецгруппы. Никто не знает, что там происходит, слухи разные ходят…

Я, наверно, знаю, что там происходит — контора ищет свободных от Дара. Обязательный медосмотр… остроумно, ничего не скажешь. Вот только слишком много способов от него закосить, тем более что слухи уже гуляют.

Мимо проносится что-то ярко-красное. Оля вскрикивает и валится вбок, в заснеженные кусты — едва успеваю подхватить ее и помочь удержаться на ногах. Лыжник в красном комбезе на ходу оборачивается и весело орет:

— Нечего тут разгуливать, бабуля! Это лыжная тропа!

Это чмо толкнуло мою женщину⁈ Лыжник уже скользит прочь, но не зря же я столько месяцев занимался — и бегом в том числе… В несколько секунд догоняю его, толкаю на снег лицом вниз — одна лыжа нелепо заворачивается, другая с хрустом ломается. Острие палки едва не тычет мне в глаз. Выхватываю палку — парень вопит, когда петля выкручивает ему запястье. Бью оборзевшего хама его же палкой по ребрам, по ногам, по плечам — куда придется. Иногда для разнообразия добавляю ногой — не со всей силы, нет же цели переломать дураку кости. Лыжник сперва матерится, пытается встать и вроде даже угрожает, а потом уже только жалобно скулит.

— Хватит! — кричит кто-то совсем рядом. — Саша, прекрати немедленно! Да что с тобой такое⁈ Ты с ума сошел?

Оля. Лицо у нее красное, перекошенное, волосы взлохмачены. Шапочки на голове нет — слетела, должно быть.

Пожимаю плечами. Бросаю лыжную палку поперек валяющегося тела. Пытаюсь взять Олю под руку, но она гневно отстраняется:

— Что ты творишь⁈ Ты же чуть не убил этого мальчика!

— Убил, скажешь тоже… Просто проучил слегка. Будет знать, как толкать женщин, а потом еще хамить. Давай шапочку твою поищем.

Лыжник пытается встать, но мне уже нет до него дела. Олю трясет. Она кричит не своим голосом:

— К черту эту шапочку! К черту все! Ты избивал беспомощного человека, Саша! Ты мог его изувечить или убить!

— Да ничего с ним не сделалось, вон, уползает уже…

Лыжник и правда встает, снимает лыжи и ковыляет прочь, бросив снаряжение. На снегу остались красные брызги — как-то я, значит, попал ему по носу, пока он еще рыпался.

— Он же не нарочно меня толкнул! — не унимается Оля.

— Если бы он сразу извинился, я бы его не тронул. Но никто не имеет права тебя толкать, будто бы так и надо. Ну всё, всё, не плачь. Идем домой.

Губы Оли дрожат, по щекам бегут слезы. А ведь вроде бы женщина должна быть счастлива, когда мужчина ее защищает. Оля не такая, как другие женщины, за это я и полюбил ее, но, Господи, как же ее прекраснодушие иногда утомляет… Делаю движение, чтобы обнять Олю, но она меня отталкивает:

— Ты бы себя видел… — выдавливает она. — Это был словно… не ты. Что… что с тобой? Как ты мог?

Я так и не рассказал ей, что убил человека там, на безымянном острове. Объяснил, что была перестрелка, меня зацепило — без подробностей. Ни к чему это было.

— Ну а как еще я мог, а⁈ — тут уже я начинаю заводиться. — Я что, должен был смирно стоять и смотреть, как тебя обижают⁈ Может, в ножки еще поклониться придурку этому⁈

— Саша, успокойся….

— Да спокоен я! — все-таки перехожу на крик. — Оля, спустись наконец с небес на землю! Ты понимаешь вообще, в каком мире мы живем? Надо уметь постоять за себя и за тех, кого любишь!

Вокруг нас никого нет. Наверно, все, кто шел в эту сторону, увидев нас, предпочли развернуться. Беру себя в руки:

— Мне жаль, что это тебя напугало и расстроило. Но Оль, невозможно же по-другому, понимаешь? Нельзя всегда быть милым и приятным, тогда тебя втопчут в грязь, раздавят, уничтожат…

Лесную тишину разрывает вой сирены. Он не с неба идет — из моего кармана, где лежит телефон. Прежде я слышал его только в демонстрационном режиме — и надеялся, что не услышу больше никогда.

Это экстренный вызов из Штаба.

Где-то произошел Прорыв.

Другими глазами-1. Инструкция к жизни

Май 2029 года

Максим Сухомлинов, 20 лет, безработный

Максим давно уже мечтал только об одном: укрыться ото всех. От матери с ее истериками, от отчима с его упреками, от сеструхи с ее бесконечными созвонами с подружайками, но главное — от близнецов-племянников; в двушке-распашонке спасения от этих двухгодовалых террористов не было. Едва один спиногрыз засыпал, другой тут же начинал вопить и будил его, и так по бесконечному кругу. Из-за этого Максим не высыпался, завалил сессию и вылетел из универа. Теперь маленькие засранцы подросли и к непрерывным воплям добавились шаловливые ручонки, уничтожающие все, до чего дотягивались. Так Максим лишился ноутбука, а вместе с ним возможности подрабатывать созданием сайтов. Ноут был куплен в кредит, так что теперь Максима доставали не только родственники, но и коллекторы.

А ведь каких-то полгода назад ему и в кошмарном сне не могло такое присниться. Когда сеструха свалила жить к своему хахалю,