Читать книгу - "Мы из Бреста. Рейд выживших - Вячеслав Сизов"

22 июня в казарме полка из остатков роты я добрал себе бойцов до штатной численности взвода, и с ними мы вступили в бой. В ходе боев в крепости из них потеряли пять человек убитыми и восемь ранеными. На место выбывших пришли парни из разведбата и инженерного полка. Пока была возможность, в минуты затишья, Виктор Малышев и Петр Ерофеев натаскивали их на действиях штурмовыми группами и в качестве пулеметных расчетов. Благо трофейных пулеметов хватало. Только во взводе их сейчас десять, в том числе два станковых. Более или менее штатными оставались лишь два отделения – снайперов и егерей. Им пока везло. Не было ни погибших, ни тяжелораненых, отделывались легкими царапинами. Снайперы так даже росли в численности. Просто так взять и набрать к ним еще людей в осажденной крепости не было возможностей. Хороших стрелков хватало, но командиры групп и участков обороны неохотно расставались с ними, а настаивать у меня не было права. Стоит признать, нескольких парней мне все же удалось урвать себе в отряд. Большие надежды у меня были на «конвойцев». Среди них были штатные снайперы с еще довоенной подготовкой, но гибель в казарме батальона сразу двух групп бойцов похоронила мои надежды на корню. Тем не менее все восемь моих снайперов имели неплохие вторые номера. Надеюсь, со временем удастся создать в отряде штатный снайперский взвод.

В мое отсутствие взводом командовал Ерофеев. Чтобы не изменять традиции, я назначил его своим заместителем и в отряде.

Вторым по численности и подготовке был сводный взвод пограничников сержанта Петрищева, общей численностью двадцать один человек. В него входили те, кто сражался на Западном острове, и остатки группы Кижеватова. Мне очень хотелось, чтобы их было больше, но каждый сам выбрал свою судьбу. Часть пошла на прорыв с полковым комиссаром (в его охране), другие отказались покидать границу и отступать в тыл. Третьи, неспособные самостоятельно передвигаться, остались прикрывать наш отход из цитадели. Сейчас их неотправленные письма лежат у меня в ранце.

Во взвод Сергея я направил всех оставшихся целыми «конвойников». Все же из одного ведомства. Пограничников я планировал использовать как разведвзвод, комендантский взвод и Особый отдел одновременно. Других проверенных людей у меня нет, а особисты мне как воздух нужны. За людьми нужен глаз да глаз, да и по пути народ приставать будет. Я, что ли, их проверку проводить буду? У них во взводе пара сержантов третьего года службы присутствует, вот они и возьмут на себя функции особистов. Надеюсь, за время службы опыта поднабрались, вот пусть с людьми поговорят, на них посмотрят и мне доложат. Кроме того, их же я собирался использовать в качестве резерва командного состава, уровень образования и подготовки это позволял. Почему это задумал? Потому что пока будем по лесам бродить, народа «бесхозного» себе наберем, вот и потребуются командиры для сборной солянки.

Мобгруппу сержанта Козлова трогать не стал. Парни там собрались стоящие. Одни водилы чего стоят. К нам они пришли из разбитых казарм автобата. После разговора о необходимости восстановления автомашин для нужд гарнизона они из кучи рваного железа за несколько дней смогли собрать две нормально работающие полуторки. Узнав о работах в автомастерской, туда с разных участков обороны пробралось еще несколько водил и слесарей, помогавших в работе над машинами и самоходками. Именно они собрали еще несколько машин для группы Фомина и натаскали запчастей для автомобилей, уходящих в прорыв. Трое водителей и два механика вошли в мой отряд, остальные пошли с отрядом полкового комиссара. Или взять сформированные из остатков бронероты 75-го разведбата экипажи самоходок. Те, чьи танки мы не смогли завести или починить, сами напросились в эти экипажи. Парни не жалели своих сил, чинили и изучали самоходки. В качестве наводчиков к ним влились артиллеристы Петлицкого, потерявшие в бою свои орудия. Изучать трофеи было бы сложно, но помог Его Величество Случай. В первой из подбитых в цитадели самоходке среди трупов экипажа нашелся один живой. На наше счастье, мехвод. Он, получив ранение в ноги, не смог вылезти, вот и попал к нам в плен. Как они его разговорили, не знаю, но тот все эти дни добровольно помогал в изучении и овладении «штугом». Причем когда танкисты что-то делали не так, немец на парней кричал и размахивал кулаками. В качестве переводчика выступал Дорохов – сержант из саперов, знавший немецкий язык.

С расчетом единственной зенитной установки вообще была история. Они ее таскали по этажам казармы 44-го полка и отстреливали наступающих вдоль берега Мухавца немцев. Дважды установку повреждало осколками, но парни ее чинили, доставая запчасти из-под завалов. В качестве охлаждающей жидкости использовали мочу. Связаться с ними удалось лишь вечером 23 июня. Разведчики, прочесывая Кольцевые казармы в поисках групп сопротивления, натолкнулись на них, полуоглохших от очередного разрыва «чемодана», замотанных грязными и кровавыми бинтами, в каземате второго этажа размышляющих о поднятии зенитки на крышу здания для обстрела пролетающих над крепостью немецких самолетов. Почти сутки они вшестером без продовольствия, воды и связи с командованием держали оборону казармы. Надо было видеть их радостные лица, когда им дали напиться воды из фляги, а затем принесли несколько ведер воды для зенитки. Парни, несмотря на молодость, были боевые, лихие и набравшиеся за дни обороны опыта в борьбе с пехотой противника. Командовал ими младший сержант Петров. Григорий практически перед самой войной прибыл в полк с курсов под Минском. И как после этого оставлять таких людей на произвол судьбы?!

С самоходчиками зенитчики сошлись быстро. Так же быстро они, не подпуская к установке никого постороннего, установили свою пушку на грузовик, затарились водой и боеприпасами. Единственным, кого допустили, был пожилой оружейный мастер из гражданских, починивший водяной насос на установке. Они же присматривали и за трофейной «колотушкой» – противотанковой пушкой.

Медицинское отделение возглавил Самойлов. А кому, как не ему? Других медиков в отряде не было. Девять тяжелораненых пока держались на его знаниях и умениях. В помощь ему в качестве санитаров выделили двух бойцов из числа хоть что-то знающих о медицине. Во всяком случае умеющих делать перевязки и доказавших это в бою, перебинтовывая раненых. Григорий сразу взял быка за рога, потребовав с меня разрешение на срочное купание личного состава в реке. Четыре дня, проведенные среди грязи, вони, копоти, разлагающихся на жаре трупов людей и лошадей, недостатка воды, плохо сказались на гигиеническом состоянии бойцов. Люди пообносились, форма грязная – так и до вшей не далеко. Бани не предвиделось, а река – вот она, рядом, всего в нескольких метрах, иди и купайся. Мыло у личного состава есть (почти по десятку кусков на каждого, случайно на складе разжились), чистое белье тоже. Еще в крепости на складе удалось разжиться несколькими комплектами нижнего белья и запасным комплектом формы на каждого. Я был не против, но только после завершения всех оборонительных работ и у берега в кустах, не заплывая далеко. Хрен его знает, где немец своих наблюдателей поставил, не дай бог, выследят, а нам позарез пару дней надо спокойных выгадать.

Сложнее всего было со старшиной. Лучше всех на эту должность подходил Козлов. Особенно наглядно это было видно, когда он загружал свои машины. И чего там только не было! И шанцевый инструмент, и масксети, и запчасти, и патроны, и продукты, и бензин в канистрах. Он две двухсотлитровые бочки в полуторку самый первый засунул. Но увы. У сержанта на шее вся мобгруппа висит. Других таких я не видел, а когда к нам присоединится Егоров, неизвестно. По предложению Петрищева временно старшиной отряда назначили сержанта Ермакова из пограничников. Тот на курсах неплохо исполнял обязанности старшины, так что работу знает и, надеюсь, с ней справится.