Читать книгу - "Архангелы. Битва за землю - Евгений Истомин"

Соловьев стремительно ворвался в кабинет и направился прямиком к тумбочке с электрическим чайником.

— Горячий?

— Холодный, — отозвалась Вера, не отрывая взгляда от документов.

Оперуполномоченный Александр Соловьев врывался так всегда. Стремительность была его второй натурой.

— Это хорошо. — Соловьев припал к чайнику, пока не высосал его досуха.

— С ночной?

— Ага. Еще не ложился. — Он расстегнул куртку и со вздохом облегчения плюхнулся на стул. — Ну рассказывай. Я тут краем уха слышал про ночной труп. Это правда, что там следственная группа прослезилась в полном составе?

— Что-то в этом роде.

— И Семченко?

— Кто это?

— Здоровый такой дядька. Капитан. Вроде как тоже там был.

— Не знаю, не запомнила.

Соловьев хохотнул:

— Эх, взглянуть бы на это хоть одним глазком! А забавная вообще история, жаль, меня там не было, а то можно было бы добавить в свою личную коллекцию ментовских баек.

— Ну так добавь.

— Нет, это не то. Одно дело, когда сам видел, а с чьих-то слов да такое… решат, что заливаю. Из-за чего разрыдались — не выяснили?

— Жалко человека стало.

— Ну да, ну да… — Соловьев снова хохотнул. — Газ, поди, какой-нибудь…

— Слушай, Саша, что ты делаешь у меня в кабинете? И вообще, что ты делаешь в прокуратуре, когда должен сейчас отдыхать после ночного дежурства?

— Покой нам только снится, — ничуть не смутившись, отозвался опер, разглядывая свежие повреждения на куртке.

— Опять тебя ко мне приставили?

— Конечно! Куда ж ты без меня. Приставлен в качестве личного телохранителя, ну и мальчика на побегушках немного. Заметь — немного, а то ты частенько об этом забываешь.

Вера улыбнулась — разумеется, он сам к ней напросился. В очередной раз.

— Телохранитель мне не нужен, а вот мальчик на побегушках пригодится, так и быть.

Она познакомилась с капитаном милиции Александром Соловьевым уже на третий день работы в прокуратуре, и с тех пор тот упорно продолжал нести бремя ее самопровозглашенного наставника. Сама девушка против такого внимания не возражала, хотя и догадывалась, что за ним стоит. Впрочем, несмотря на то что молодой бесстрашный опер слыл среди женского коллектива завидным женихом, Вера в этом качестве его не рассматривала, а Соловьев, надо отдать ему должное, особенно не навязывался.

— Взгляни вот. — Она протянула ему данные вскрытия. — Можешь занести это в свою «личную коллекцию баек». Правда, я бы на твоем месте особенно бы не распространялась, а то примут не только за вруна, но и за сумасшедшего.

Соловьев пробежал глазами листы, нахмурил брови, выпрямился на стуле.

— Что за бред? Это шутка что ли?

— Медицинский документ.

— Мутант какой-то… Во что ты вляпалась опять?

— Как обычно. — Девушка развела руками.

— Вот-вот. Начальство это видело?

— Еще нет. Скоро понесу.

Соловьев усмехнулся:

— Ох и влетит тебе!

— А мне-то за что?

— Когда начальство чего-то не понимает или у него что-то не сходится, — оно злится. У всех трупы как трупы, а у этой «людь Икс» какой-то. А ведь им потом вышестоящим объяснять…

— Да иди ты, Соловьев! — отмахнулась Вера.

— Ладно-ладно. Чем его располосовали-то?

— Колюще-режущим предметом. Длинным, острым.

— Личность, конечно же, не установили.

— Документов нет, о пропаже никто пока не заявлял, отпечатков пальцев в базе не найдено.

— Зацепки есть?

Вера покачала головой и достала сотовый телефон, разразившийся веселой песенкой из «Бременских музыкантов».

— Вера Георгиевна, — услышала она загробный голос Тоцкого. — У нас беда. Тот ночной труп, который необычный… Он пропал.

Только по прибытии в морг, вбежав в секционную, Вера поняла, что на самом деле имел в виду судмедэксперт. Труп лежал на столе, он никуда не исчез, но разложился так, словно ему уже лет пять… или сколько там нужно для этого. Скелет, чуть обтянутый ссохшейся кожей.

— Я ж его и раствором обработал, все как полагается, — лепетал неестественно бледный Тоцкий, блуждая вокруг стола и потирая глаза. — Да что там — раствор! И без всяких растворов за ночь… Вынутые внутренности тоже. Бесовщина какая-то. Всё — на пенсию завтра же! А ведь в Москву уже позвонил! И что теперь? Скажут — совсем старик сдурел.