Читать книгу - "Вик Разрушитель 9 - Валерий Михайлович Гуминский"

Кондор решил меня сопровождать до самого конца, чтобы убедиться, что я получил всё необходимое для временного проживания в не самом уютном для юноши месте. Суслин вышагивал первым, поглядывая на однотипные металлические двери, покрытые серой краской и со врезанными в полотно глазками. Хорошо, хоть не было маленьких окошек для подачи пищи. Иначе совсем тоскливо получается. Словно в карцере или тюрьме. Не бывал там, сказать ничего не могу, но вид гауптвахты довольно странный.

Мы дошли почти до самого конца рекреации, когда дежурный офицер остановился перед дверью с левой стороны, почему-то тяжело вздохнул и сунул в замочную скважину ключ с зазубринами. Судя по тому, что на связке было всего четыре ключа, большая часть дверей открывалась одним и тем же. С небольшим нажимом Суслин погрузил ключ и дёрнул на себя дверь. Вошёл первым, щёлкнул выключателем. Под потолком вспыхнул пластиковый плафон, освещая мертвенным белым светом небольшое помещение с одной голой панцирной кроватью, скатанным матрасом и лежащим поверх него тёмно-синим одеялом. Хвала богам, не всё так плохо.

Я со скучающим видом огляделся. Странная всё-таки здесь гауптвахта. Комната для одного человека без стульев и стола, с зарешеченным окном, да к тому же закрашенным белой краской, зато есть маленький закуток с умывальником и унитазом.

— Все личные вещи прошу отдать, — сказал капитан. — Телефон, деньги, часы и прочие предметы.

— Телефон не отдам, — заартачился я. — Вдруг его взломают, пока буду здесь сидеть? А там конфиденциальная информация.

— Андрей, хватит кровь сворачивать и мне, и капитану, — поморщился Кондор. — Если опасаешься чего-то, отдай вещи мне. Я их потом верну.

За телефон я не опасался. Без пароля в него не залезешь. А если в этом странном особняке есть специалист по взлому, у которого руки чешутся в чужой аппарат заглянуть, ему же хуже будет

— Прошу прощения, — я улыбнулся и отдал капитану телефон и наручные часы. Больше ничего у меня с собой не было. Я ведь не на гулянку ехал, а на серьёзное дело. — Шнурки, брючной ремень тоже снимать?

— Зачем? — растерялся дежурный офицер.

— Ну, вдруг захочу вздёрнуться, — меня несло от усталости, раздражения и всей чепухи, которую затеяла ГСБ.

— На шнурке? — хохотнул Суслин, и махнув рукой, направился к выходу. Кондор похлопал меня по плечу, словно подбодрял, и тоже вышел наружу.

Дверь захлопнулась с гулким звуком — и я остался наедине со своими мыслями. Медленно подошёл к кровати, развернул матрас, обнаружив ещё и подушку без наволочки. Расстелив одеяло, развалился на скрипучей панцирной сетке прямо в берцах. Закинув руки за голову, стал мысленно рассуждать, а что это было? Неужели воевода Иртеньев наивно думает, что скроет меня от гнева цесаревича? Да и будет ли гневаться Юрий Иванович? Любой человек, которому пытаются залезть в карман, рано или поздно осерчает. Вот я и осерчал. Предупреждение Шульгину вынес. А то распушил перья, начал давить на Арину разными методами. Нет, так дело не пойдёт. Если и сейчас не поймёт, в следующий раз ударю по головному офису. Теперь понимаю Арабеллу, которую американские богатеи довели до белого каления. Правильно она сделала.

Замок снова заскрежетал. Дверь открылась и в комнату вошёл любитель кроссвордов. Прапорщик кинул на меня тонкую стопку белья.

— Осваивайся, — грубовато сказал он. — Мамочку звать не станешь, надеюсь?

— Нет, не стану, господин прапорщик, — я улыбнулся. — Вместо мамочки папочка придёт, попку надерёт. Вот я потом посмеюсь.

— Мажор, — невзрачное лицо прапорщика вдруг пошло пятнами, он вызывающе сплюнул на пол и вышел из комнаты, с грохотом закрыв дверь.

— Идиот, — вздохнул я, слезая с кровати. Быстро расстелил простыню, натянул наволочку на подушку. Так как пододеяльника в этом казённом учреждении не предусматривалось, я накинул на вторую простынь одеяло. Сойдёт. Потушил свет заранее, чтобы не ходить голыми ногами по полу, и только потом разделся, аккуратно повесив одежду на заднюю спинку кровати. Залез под одеяло и стал разглядывать мутную полосу света, пробивающуюся сквозь замазанное краской стекло. Видимо, окно выходит во внутренний двор особняка, а подсветка — это дежурные фонари по периметру горят. Что же это за объект такой интересный на балансе ГСБ? Неужели сюда провинившихся сотрудников Главного Управления садят на перевоспитание? Нужные мысли никак не приходили в голову, да и бурный день сказался. Я даже не заметил, как уснул.

2

Утренний звонок телефона разбудил Арину, вырвав из сладкой неги сна. Хотелось ещё поспать немного, пока будильник не начнёт мерзко пиликать, напоминая о работе. Разлепив глаза, девушка протянула руку к мобильнику, продолжавшему действовать на нервы. На экране высвечивалась фотка Великой княжны. Ругнувшись про себя на неугомонную Мстиславскую, Арина нажала на зелёную трубку и приложила телефон к уху. Поморщилась, отбросила мешавшую ей прядь волос.

— Слушаю, Светлая княжна, — пробурчала она хриплым голосом.

— Ты ещё спишь? — Лида, кажется, и вовсе не ложилась, вся какая-то взбудораженная.

— Вообще-то сейчас… — девушка посмотрела на экран, — шесть с половиной. Я могла бы ещё часок поспать. Что-то случилось?

— Андрей не звонил? — всё-таки тревога в голосе княжны ощущалась.

— Нет. Я бы и тебе посоветовала не доставать его звонками, — Арина вздохнула. — Он этого не любит. Раз не отвечает — не докучай. Сам потом на связь выйдет.

— Так он не выходит! — воскликнула Лида. — Утром сделала несколько звонков на его номер. Или вне зоны доступа, или абонент не отвечает. А потом решила на его домашний телефон позвонить. Мне ответили, что он не ночевал дома! С ним что-то случилось!

— Послушай, подруга… Андрей — самостоятельный молодой человек, у него есть свои тайны и дела, — вздохнула княжна Голицына. — Может, уехал куда по делам, нет времени или желания болтать попусту.

— Отец как-то странно вёл себя вчера за ужином, — немного помолчав, сказала Мстиславская. — Постоянно взгляды на меня кидал, словно хотел что-то сказать, но так и не решился. У меня интуиция прямо-таки вопит: Андрейка опять влип в какую-то историю!

— Так спроси Юрия Ивановича сейчас напрямую, — Арина поневоле заразилась беспокойством. Не ночевать дома — это не в характере Мамонова. Ну не у девицы же какой-нибудь в постели застрял! Хотя…