Читать книгу - "Огонь с небес - Олег Александрович Волков"

— Есть выполнять! — бойко отозвался Суслик.

Господин фельдфебель удалился с крыльца с гордым видом. Суслик тут же опустил «мосинку» прикладом на землю и расслаблено перевёл дух. Недобиток до конца жизни так и останется фельдфебелем с луженой глоткой, ибо ни умом, ни сообразительностью он не отличается. Он едва успел сообразить, что разогнать обывателей по домам это задача патрулей. Да и арестовать наиболее ленивых и тупых горожан должны они же. Главная задача часового возле комендатуры — стеречь саму комендатуру. Суслик оглянулся. Впрочем, обыватели и сами не дураки, наиболее сообразительные и шустрые уже разбежались по домам. Минута, от силы две, и Пролетарская улица опустеет вновь.

В ярко освещённом окне на первом этаже комендатуры задёргался и закрутился тёмный силуэт. Понятно, Суслик машинально кивнул, господин фельдфебель принялся накручивать телефон. Сперва он вытащит из койки коменданта Кондопоги майора Корпела. Потом господин майор накрутит господину фельдфебелю хвост, прикажет разобраться по существу, а уже после доложить. А дальше? Суслик равнодушно зевнул. А хрен его знает, что будет дальше. Ему-то какая разница? У господина Недобитка голова большая, у господина коменданта ещё больше. Вот пусть они на пару и думают.

Глава 2

Представитель власти

Кладбище в Кондопоге ни по внешнему виду, ни по сути своей ничем не отличается от сотен и тысяч погостов сотен и тысяч других городов, сёл и деревень огромной страны. Проходы между рядами могил похожи на широкие проспекты, от которых во все стороны разбегаются более узкие тропинки-улицы. Прямоугольные холмики могил где с крестами, а где с простенькими памятниками словно отдельные жилые дома. Александр, комиссованный солдат внутренних войск НКВД, печально улыбнулся собственным мыслям. Правильней дома-могилы будет назвать постоянным жилищем для мёртвых.

С того самого момента, когда Александр был здесь в последний раз, городское кладбище сильно изменилось, причём в худшую сторону. Вот уж где ярче и печальней всего проявились горькие последствия Великой Отечественной войны. Начать можно с того, что кладбище стало значительно больше. Самое печальное то, что здесь появились братские могилы.

Александр неторопливо прошёлся по широкому проходу между могил. В старой части кладбища много ещё довоенных захоронений, некоторые даже с железными оградками. Но то редкая роскошь прежней мирной жизни. Ближе к южному краю появилось много новых могил, прямое напоминание о трёхлетней оккупации. В прямоугольные плоские холмики воткнуты деревянные столбики с неширокими дощечками. Имена и даты изрядно потёрты ветром, дождём и Солнцем.

Братская могила. От обычных она отличается большими размерами. Вдоль края насыпи широкой лентой лежат простые полевые цветы, одуванчики, ромашки. Кое-где лепестки и листья полностью засохли, где-то только начали увядать. Посетители кладбища постоянно приносят всё новые и новые букетики и самодельные венки. Александр склонил голову. Широкая надпись на доске сообщает, что здесь похоронены солдаты и офицеры Красной армии, которые освободили Кондопогу от финских оккупантов в прошлом году. Всего 318 человек.

Маленький букетик скромных полевых цветов опустился рядом с остальными. Александр медленно выпрямился. Проклятая поясница в очередной раз выстрелила острой болью. Последняя почесть, Александр отдал честь боевым товарищам, кончики пальцев коснулись края солдатской пилотки. Не всем довелось вернуться с великой и страшной войны. Далеко не всем. А вот ему повезло дожить до победы. Пусть и с проклятой инвалидностью, но всё равно повезло. И точка!

Несколько в стороне ещё одна братская могила гораздо крупнее этой. Три долгих года Кондопога находилась под пятой проклятых оккупантов. И не имеет значения, что это были финны, а не немцы. Как говорят в подобных случаях, хрен редьки не слаще. В этой братской могиле похоронены жертвы оккупантов, мирные жители, узники концлагерей для военнопленных и так называемых «неродственных народов Восточной Карелии». Все те, кто умер от голода и болезней, кого расстреляли и замучили в гестапо. Или как там на самом деле у финнов называлась тайная полиция.

— Мама, папа, я вернулся, — тихо произнёс Александр.

На край братской могилы опустился ещё один маленький букетик скромных полевых цветов.

— Простите, что так и не сумел защитить вас, — Александр медленно выпрямился.

На бесконечный миг боль утраты сковала сердце ледяным холодом. В этой братской могиле нашли свой последний приют его родители, а так же младшие брат и обе сестрёнки. Как же горько осознавать, что теперь он круглая сирота. Конечно, где-то там, возможно, у него ещё остались родственники. Обязательно кто-нибудь да остался. Да их ещё поискать надо.

Нехотя, будто через силу, печаль, ледяная печаль, отпустила. Александр машинально поправил на плече лямку солдатского вещмешка. Да, вся его семья погибла в оккупации. Да, теперь он круглая сирота. Однако его личная трагедия потонула и растворилась в глубине одной огромной трагедии всего советского народа. Военные годы не прошли для Александра бесследно. Он много раз терял боевых товарищей. А уж сколько смертей прошло мимо него и на его глазах, так вообще сосчитать невозможно. Надо просто жить дальше. Жить за отца, за мать, за брата, за сестёр.

Солнце будто только сейчас вспомнило о своём главном предназначении и вылило на плечи ушат зноя. Александр расстегнул верхние пуговицы гимнастёрки. Армейская привычка одеваться строго по уставу въелась в подкорку, но теперь он не солдат. Да, на нём самая обычная гимнастёрка, пилотка, сапоги и галифе. К вещмешку привязана плотно скатанная шинель. Но ещё в госпитале Александр лично спорол с формы все знаки различия. Единственное, что оставил, так это зелённую звёздочку на пилотке.

Такая знакомая, такая родная Кондопога ещё толком не успела оправиться от уличных боёв лета сорок четвёртого года. Стены зданий во многих местах обезображены сколами и язвинами от пуль. По дороге Александр несколько раз прошёлся по засыпанным воронкам то ли от снарядов, то ли от бомб. Опытный глаз следопыта легко срисовал разницу в цвете песка и глины, что привезли из карьера за городом.

На Пролетарской улице Александр без труда нашёл нужный дом. Солидное двухэтажное здание, над крыльцом на длинном флагштоке развивается красное знамя. Слева от двухстворчатых дверей большая самодельная табличка с надписью: «Милиция». Чуть ниже ещё одна поменьше: «РКМ НКВД СССР».

Дежурный милиционер, усатый дядька в синей милицейской форме с двумя белыми полосками младшего сержанта на погонах, проводил Александра до кабинета начальника районной милиции.

— Садитесь, — капитан Давыдов показал на стул возле письменного стола.

Не без опасения