Читать книгу - "Нечаянный тамплиер. Книга 2 - Августин Ангелов"

Родимцев удивился, что граф уже даже советуется с ним, и произнес:

— Да, монсеньор, я бы лучше последовал тактике восстановления связности земель, укрепления сократившихся границ и установления мира и порядка внутри страны. А Тверию отвоюем позже, как и другие города, когда обзаведемся огнестрельным оружием и построим новую армию. Сейчас сил для атак у королевства христиан просто нет. Нужно сперва покончить с мародерствующими отрядами и небольшими войсками местных сарацин, вроде шейха Халеда, да и распри внутри королевства надо бы прекратить прежде, чем выступать против весьма значительной армии Бейбарса.

— Что же, в таком случае, я постараюсь убедить Монфора пока ограничиться освобождением замка Тарбурон. Думаю, что силы для того, чтобы разгромить армию Халеда у нас имеются. И да, вы были правы, молодой человек, гонец принес мне известия, что замок Библ мы действительно потеряли, как и Торон.

Родимцев понял причину доверия со стороны графа. Его маленькое «предсказание» сбылось. Переговорив с Ибелином он вернулся к трапезе с хорошим настроением. Раз граф все больше доверял ему, значит надежда на перемены к лучшему появлялась. Привал не затянулся надолго. Ибелин торопился встретиться с Монфором. Оказывается, передовые разъезды легких конных лучников, посланные графом заранее разведать дорогу, уже заметили знамена Монфора впереди на том самом перевале, где находился постоялый двор убитого людоеда.

Направление казалось Григорию вполне подходящим, потому что оно выводило к замку Тарбурон. Дорога все круче поднималась в гору. В конце концов, всадникам пришлось спешиться и вести коней какое-то время за собой. Лошадей всегда нужно беречь. Рыцарские кони в Леванте ценились больше, чем все остальное снаряжение рыцаря, вместе взятое. Здешние франки даже шутили, что хороший конь лучше, чем плохой рыцарь.

Мансур вел своего конька следом, шага на три позади Антония, коня Грегора Рокбюрна. А сзади, привязанная уздечкой к седлу оруженосца, плелась пегая лошадка, на которой раньше ехала Адельгейда в монастырь кармелиток. Теперь ее лошадь везла пару длинных рыцарских копей, предназначенных для кавалерийской атаки и привязанных к седлу каждое со своей стороны продольно и с наклоном, таким образом, чтобы наконечники торчали вверх над головой животного, не мешая движению.

А большой щит с красным крестом на белом поле, предназначенный для Грегора, был приторочен к седлу низкорослого гнедого жеребца, на котором ездил Мансур. Эти невысокие сарацинские кони считались довольно быстрыми и привыкшими к жаре. На таких коньках, обычно, скакали сельджукские стрелки и левантийские наемники-туркополы, вооруженные лишь луком и легкой саблей. Но, иногда ездили на них и небогатые витязи, каким недавно и был сам Мансур, ставший перебежчиком, каких, впрочем, в этих краях имелось немало. Бежали как христиане к сарацинам, так и сарацины к христианам. Чтобы щит не смещал седло своим весом, седельные сумки были переброшены на противоположную сторону. На поясе у Мансура теперь, кроме булавы, был подвешен и большой широкий кинжал, который ему выдали в замке Кайфас вместе с сержантским орденским плащом. Это оружие могло бы сойти в бою и за настоящий короткий меч.

Смугловатое лицо Мансура покрылось дорожной пылью и выглядело грязным. Но, он почти не потел — чувствовалась порода отца, настоящего сарацина. Хотя и черты матери, пленной француженки, в его внешности тоже просматривались. Парень был полукровкой, пуленом, как таких называли в Леванте. Он вырос вполне симпатичным — его серые глаза смотрели твердо, и их взгляд был полон решимости. Его рано продали в боевые рабы-мамелюки, и с тех пор вся жизнь Мансура проходила на военной службе.

Мансур был невысоким, но крепким и достаточно широким в плечах парнем. И Родимцев лелеял надежду, что оруженосец из него получится отличный, тем более, что он уже прекрасно проявил себя во время сражения за манор дона Карлоса. Парень делал успехи и в языке франков, стараясь получше строить фразы. Особенно ценными были знания сарацинских обычаев и языка, которыми Мансур обладал. Единственное, что еще необходимо было сделать, так это Мансура покрестить. Хотя хитрый пулен соврал тамплиерам, что уже крещен, а когда его официально записывали в списки оруженосцев замка Кайфас, он назвался Мишелем. Впрочем, для настоящей церемонии крещения случай пока не представился. А то, что Мансур искренне желает принять христианство, не вызывало сомнений у Гриши.

Между тем, отряд поднимался по дороге все выше. Ветки кедрового леса, покрывающего склоны, совсем не шевелились, потому что никакого ветерка не чувствовалось даже на этой достаточно высокой тропе, по которой отряд приближался к перевалу. В горячем воздухе ощущалось дыхание пустыни. И горизонт к югу, который далеко просматривался с дороги поверх кедровых верхушек, выглядел серо-желтым.

Двигались они не слишком быстро. И только к вечеру вышли к перевалу. Ибелин по-прежнему ехал во главе своего отряда рыцарей, а Грегор Рокбюрн вел за собой отряд тамплиеров. Наконец, впереди показался тот самый постоялый двор, где Бертран убил людоеда. После привала возле часовни и обеда рыцарь с берегов Луары почувствовал себя лучше и начал рассказывать о жизни во Франции, а потом перевел тему на то, что кони в Леванте совсем не такие выносливые, как в Европе, а стоят сильно дороже. Родимцев слушал его, лишь изредка вставляя какие-то реплики. Ведь сам он пока мало понимал в здешних лошадиных породах, нечаянно оказавшись в этом времени на месте Рокбюрна.

Сзади сержанты и оруженосцы болтали о том, кто каких разбойников встречал в Святой земле на дорогах. Они сходились во мнениях, что, по большей части, в разбойники шли бедуины, но попадались среди левантийских лихих людей и турки-сельджуки, и сирийцы, и египетские арабы, и эфиопские мавры, и, даже, христиане, не желающие соблюдать законы. Все они отличались жестокостью и свирепым нравом. И особенно много их появилось после нашествия Бейбарса, потому что многие замки, поселения и опорные пункты христиан стояли разрушенными, и некому стало поддерживать порядок.

Постоялый двор оказался заполнен войском барона Монфора. Строение на перевале располагалось таким образом, что дорогу, ведущую снизу от замка Тарбурон, перекрыть не составляло труда. Почему-то тут до сих пор не построили настоящий замок, хотя место весьма неплохо подходило для обороны. Постоялый двор располагался на неширокой площадке возле скалы, которая надежно прикрывала его с севера. С юга находился крутой склон, почти вертикальный, образуя небольшую пропасть, из которой внизу торчали верхушки кедров. Оттуда врагам забраться наверх представлялось затруднительным. С запада подходила дорога, по которой они приехали, а к востоку спускался путь к Тарбурону. Имелся здесь и свой источник воды, родник, который бил из скалы, тек