Читать книгу - "Дочь леса - Элеонора Девильпуа"

Наконец она подняла голову и ощутила головокружение. Она почти добралась до кроны дерева. С такой высоты река походила на огромный черный язык, усеянный отражениями облаков посередине и деревьев по бокам. Оставшиеся внизу ученицы казались крохотными. Девочка видела, как они бьют светлыми руками по темной воде и кричат:

– Спускайся, Кандри, это опасно…

– Моя мама сказала, что поверхность воды может быть твердой, как камень, если прыгнуть с очень большой высоты…

Кандри чувствовала, как ускоряется сердцебиение. У нее побелели костяшки пальцев. Она никак не могла повернуть назад. Сквозь гул крови в ушах девочка услышала, как Антиопа закричала:

– Она ни за что не осмелится!

И тогда Кандри прыгнула.

Она успела отсчитать несколько секунд, прежде чем ее ступни ударились о воду. В нос девочке хлынула вода, над головой сомкнулись темные воды, и ее тело ушло на глубину.

Несколько мгновений она смотрела, как вырвавшиеся из ее рта пузырьки воздуха поднимаются к поверхности. Потом руки и ноги вспомнили движения, которым ее учили, и Кандри медленно всплыла к свету. Она вынырнула, жадно вдохнула воздух и удивленно огляделась по сторонам, протирая залитые водой глаза. Ее окружал круг потрясенных лиц. Потом грянули крики радости, раздался свист. Ученицы, подплывшие к тому месту, где Кандри вошла в воду, шумно превозносили ее подвиг.

На лице Кандри появилась блаженная улыбка. Никогда еще она не испытывала такой гордости, никогда еще не чувствовала себя такой сильной. Она подплыла к берегу и выбралась из воды под одобрительные восклицания своих сверстниц. На всех лицах читалось восхищение. Все девочки ее хвалили.

Все, кроме одной.

Антиопа явно разозлилась из-за того, что ее славу затмил кто-то другой. Она сидела на стволе эвкалипта, поигрывая длинной темной косой, которая внезапно стала похожа на хвост сердитой кошки: того и гляди цапнет потревожившего ее человека острыми когтями.

– Почему ты осталась в одежде, вместо того чтобы раздеться, как мы, Кандри?

Девочка похолодела. Она сдвинула колени вместе и повернулась к остальным. Двумя словами «как мы» Антиопа мгновенно напомнила, что Кандри всего лишь изгой, не чета другим ученицам. Девочки тут же забыли о ее великолепном прыжке и теперь посматривали на мокрую тунику Кандри, обмениваясь язвительными замечаниями, как будто наличие одежды вдруг стало достаточным основанием, чтобы исключить девочку из их общества.

– И правда, почему ты никогда не раздеваешься догола, Кандри? – поддержала подругу стоявшая на берегу Меланиппе.

Очевидно, ей тоже не понравилось впечатляющее представление. Кандри смотрела, как Меланиппе идет к ней, и крепче сжала край своей туники. От беспокойства в горле у нее встал огромный ком, а Меланиппе принялась выкрикивать:

– Раздевайся! Раздевайся! Раздевайся!

– Моя мама не хочет, чтобы я снимала одежду, – безуспешно попыталась оправдаться Кандри.

– Раздевайся! Раздевайся! – повторяла Меланиппе, обходя вокруг Кандри.

Она дернула за край намокшей туники Кандри. Другие ученицы тоже подхватили эту «песню», вылезли из воды и окружили Кандри и Меланиппе.

Антиопа осталась сидеть на стволе и еще сильнее стала похожа на довольную кошку. Остальные девочки распевали хором:

– РАЗДЕВАЙСЯ! РАЗДЕВАЙСЯ!

Вдруг Кандри почувствовала, как одна из девчонок хватает край ее туники и тянет вверх, так что ткань закрыла ей голову и прилипла к лицу. Ослепленная, Кандри ожесточенно попыталась освободиться, и тут поняла, что вокруг нее воцарилась странная тишина. Ее мучительницы разом замолчали.

Руки, державшие ее, исчезли. Кандри торопливо одернула тунику, а когда подняла голову, увидела потрясенное, сердитое лицо Антиопы. Царевна спрыгнула с поваленного дерева в воду и теперь смотрела на Кандри, злобно сощурив карие глаза.

– Ты не такая, как мы, – постановила она.

Стоявшая чуть поодаль Меланиппе с серьезным видом покачала головой:

– Моя опекунша – эфора, я все ей расскажу.

Когда час спустя Кандри вернулась домой, ее туника все еще не просохла. Мать, занятая починкой шкива на террасе, отложила инструменты, увидев, как из люка появляется ее дочь, в мокрой одежде, с грустным лицом.

– Что с тобой случилось?

– Я упала в воду, – солгала Кандри, отводя глаза, чтобы избежать внимательного взгляда матери.

Впрочем, она заметила, как мать сильно побледнела.

– Ты упала в воду в одежде?

Кандри решила не рассказывать матери о происшествии на берегу реки, но этот вопрос вновь живо напомнил ей о только что пережитых издевательствах. По ее щекам потекли крупные горячие слезы. Она попыталась их сдержать, ее лицо исказилось, подбородок задрожал, и слова вдруг полились из ее рта сплошным потоком, прерываемые судорожными рыданиями:

– Я не хотела идти на реку, но я очень сильно обожглась жгучей травой и пошла туда, потому что ты мне говорила, что от воды будет лучше. Я осталась в одежде, но Меланиппе и Антиопа захотели, чтобы я разделась, а потом они сказали, что я не такая, как они. Меланиппе сказала, что все расскажет своей матери и что ее мать эф… эфора…

Когда последнее слово сорвалось с губ Кандри, зрачки матери стали крошечными на фоне белков, как острия стрел. От плача Кандри начала икать, думая о том, что сейчас уж точно получит пощечину, которой страшилась с самого утра.

Однако мать медленно опустилась на бревно, глядя прямо перед собой широко открытыми глазами. Повисло долгое молчание, нарушаемое лишь всхлипываниями Кандри; девочке немного полегчало, после того как она сбросила с души этот груз. Наконец мать поднялась и плотно сжала губы, костяшки пальцев у нее побелели.

– Собери свои вещи, мой птенчик. Завтра мы отправляемся в путешествие.

На следующий день Кандри сидела в седле за спиной матери и смотрела, как мимо них, со скоростью движущейся быстрой иноходью кобылы, проплывают деревья. Девочка чувствовала, как мать напрягается всякий раз, завидев вдалеке шлем с плюмажем кого-то из амазонок. Случилось что-то плохое, но Кандри не осмеливалась спросить, что происходит.

Они тронулись в путь очень рано, еще до того как запели первые птицы. С утра Кандри казалось, будто у нее в животе завязывается узел, поэтому она не стала есть сваренную матерью кашу. Впрочем, мать тоже не выказала никакого аппетита, у нее под глазами набухли красные круги. Перед тем как они уехали, Темис быстро сжала Кандри в объятиях. Девочка очень удивилась такому проявлению чувств: обычно амазонка терпеть не могла подобные показные нежности. Утро определенно выдалось очень странное.

Солнце уже стояло в зените, когда мать направила кобылу в подлесок.

– Почему мы сходим с тропы, мама? – спросила Кандри, подскакивая в седле из-за движений бегущей лошади.