Читать книгу - "Рай под колпаком - Виталий Забирко"

— О, счастливчик! — рассмеялся проходивший мимо рабочий, неся перед собой ломберный столик.

Я криво усмехнулся и вдруг осознал, что мой дар в розовом мире бесполезен! Что мне тут делать с моим умением вписывать выигрышные цифры в купон тотализатора или открывать любые цифровые замки? Да и моя реакция, знание боевых искусств тут тоже вряд ли пригодятся. Трудно представить, что в столь интеллигентно-слащавом мире, где никто не пьет, не курит, конфликты могут доходить до драки. Если вообще в этом мире возможны конфликты.

Зачем тогда, спрашивается, меня «прощупывал» на предмет необычных способностей Ремишевский? Чего хотел от меня странный налетчик в салоне «Жигулей»? Чего добивался Сэр Лис? Оказывается, вовсе не мои способности их интересовали… Что же тогда? Я прокрутил в памяти все события, связанные с заместителем генерального директора холмовского филиала банка «Абсолют», таинственным налетчиком, в «Жигулях» и говорящей псевдособакой, и вспомнил, чего они хотели. Двое из них напрямую высказали желание, чтобы я не вздумал бежать из города. Да и Ремишевский, наверное, желал того же. Обещание поездки в Москву — отвлекающий маневр. Билет в столицу был бы датирован числом, исключающим мой отъезд из города до установки купола.

Значит, я нужен им здесь, под колпаком… Но зачем? В качестве подопытного кролика?

Жетоны переполнили поддон и начали сыпаться на пол. Я взял из поддона жетон, хотел бросить его в соседний автомат и дернуть ручку, но тут ко мне подошел один из рабочих и положил руку на плечо.

— Не надо больше мусорить, — попросил он. — Убирать-то нам.

Я рывком освободил плечо, сунул жетон в карман и, ни на кого не глядя, пошел прочь. И, только выходя из казино, понял, что рабочий знал о моих способностях, почему и попросил больше не мусорить. Многое они знали обо мне, я же о них — ничегошеньки.

Рядом с казино располагался кегельбан, некогда переоборудованный из стеклянно-алюминиевой коробки универсама. Плотные шторы, обычно занавешивающие огромные окна, были раздернуты, и я увидел, что заведение пока никто закрывать не собирался — несмотря на столь ранний час, на средних дорожках двое парней и одна девушка катали шары. Им было весело, они дурачились, смеялись, бросали шары, хлопали друг друга по ладоням, поздравляя с удачным броском.

Задержавшись у окна, я некоторое время наблюдал за веселящейся компанией. Настолько там было весело и настолько они раскрепощенно себя вели, что захотелось к ним присоединиться. В конце концов, чем я хуже их и почему не смогу вписаться в компанию? Однако, присмотревшись, я понял, что вписаться не получится. Все, исключительно все броски достигали цели и сбивали все кегли. Такое впечатление, что не обычные ребята развлекались, а разминались чемпионы мира по кегельбану. Ошибся я и здесь — при такой точности бросков, а я был уверен, что любой из теперешних жителей города ни в чем не уступит этим ребятам, недолго существовать кегельбану.

Отвернувшись, я побрел дальше. Кажется, сегодня вечером я опять напьюсь. Все-таки прав Валентин Сергеевич — человек вне общества превращается в животное. Я бы только уточнил — вне общества себе подобных. Впрочем, до вчерашнего дня на Земле иных не было, разве что в каком-нибудь диком племени где-то на островах Океании. Но одно дело цивилизованному человеку оказаться среди дикарей, и совсем другое — дикарю в городе. Именно таким дикарем я себя сейчас и ошушал.

Возле «Интернет-кафе» я увидел киоск с мороженым, но продавец отсутствовал — как и подавляющее число киосков, этот находился на самообслуживании, чему я уже не удивлялся. Подошел, открыл холодильную камеру и, к своему удивлению, обнаружил в ней, кроме мороженого, баночное пиво. Что еще более удивительно, пиво оказалось обыкновенным, а не безалкогольным. То; что мне сейчас представлялось гораздо более приятным, чем мороженое.

Взяв пару банок, я посмотрел на часы. Четверть двенадцатого. До автосервиса оставалось не более десяти минут ходьбы, и я огляделся, где бы присесть. На длинной скамейке между двумя старыми пирамидальными тополями сидели двое мальчишек лет двенадцати-тринадцати, пили баночную кока-колу и о чем-то спорили. Я подошел, сел с краешку и, открыв банку пива, выпил, не отрываясь. Пиво оказалось неплохим, резким, но, как и любое баночное, пастеризованным и с консервантами. То есть без аромата и привкуса, характерных для живого пива. Ну и черт с ним. Жажду утоляет, тонус после вчерашнего возлияния поднимает — и ладно. Выбросив пустую банку в урну, я открыл вторую, но ее пил не торопясь, маленькими глотками.

Поначалу я не обращал на мальчишек никакого внимания. Сидят себе и пусть чинные отпрыски благовоспитанных родителей. Давно ли такими стали? Мне только жалости мальцов неизвестно за что и не хватало. И все же ухо непроизвольно ловило обрывки разговора. Чернявый мальчишка с нагловатым лицом забияки сквозь зубы костерил на молодежном сленге какого-то Димку из «Интернет-кафе» за то, что он убрал из компьютеров все «убойные» игры командос и оставил только интеллектуальные, в которые разве что некий Аркашка обожает играть. Мало того, Димка и связь с другими «Интернет-кафе» вырубил, так что теперь по «электронке» ни с кем не поиграешь… Второй парнишка, светловолосый, с по-детски пухлыми губами и щеками, но уже ломающимся голосом, только поддакивал. Явный тихоня.

Я вспомнил, что мне вчера показал компьютер в Интернете, и пожалел мальчишек. Мне бы их заботы… Внезапно я уловил запах табачного дыма и покосился на ребят. То, что увидел, поразило как гром с ясного неба. Мальчишки украдкой курили, после каждой затяжки пряча сигареты в рукава и пуская дым в сторону от меня. И пили они отнюдь не безалкогольный напиток, а такое же пиво, как я, только обернув банки в топорщащиеся бумажные наклейки от кока-колы. Конспираторы!

Радость, что не только мы с Валентином Сергеевичем являемся изгоями в розовом мире, захлестнула сознание, но я не бросился к мальчишкам с объятиями. Еще за извращенца примут — перепугаю до смерти.

— Ребята, вы никак курите? — поинтересовался я, с трудом сдерживая эмоции.

— А твое какое дело? — нагло ответил чернявый. Второй мальчишка стеснительно покраснел, пряча глаза, загасил сигарету о скамейку и сунул окурок в карман куртки.

— И пиво пьете… — продолжал я.

— Ну и что? Воспитывать собираешься? Или подзатыльники отвешивать?

— Это пусть с вами родители разбираются. Уши крутят или ремнем секут…

— А вот это теперь — дзуськи! — неожиданно рассмеялся мальчишка.

— Что так? — поинтересовался я, и тень странного предположения закралась в голову. Настолько странного, что я даже не мог определить его суть.

— А вот так! Еще позавчера отец драл за дело и без дела. Пил здорово, никогда не просыхал. А вчера бросил пить и начал со мной нравоучительные беседы. То двух слов связать не мог, а тут такую речуху, как по писаному, закатил, что уши завяли. Училка литературы позавидует. И маманю словно подменили. То меня не замечала, где я и что со мной, а сейчас только и слышу: «Сю-сю, Санек, то, сю-сю, Санек, это…»