Читать книгу - "Сокровища Валькирии. Птичий путь - Сергей Алексеев"

То ли от напряжения, то ли, наоборот, от минутного расслабления у него вдруг открылась рана на горле и вновь хлынула кровь. Хорошо, случилось это прямо в кабинете главврача психушки – сбежались доктора и сестры, но остановить кровоток из раны никак не удавалось, и все равно пришлось вызывать «скорую». Корсакова отвезли в Склиф, там зашили сосуд, но из-за потери крови и слабости оставили до утра. Утром же в отдельную палату Марата вошел какой-то специалист по укусам, курирующий несчастные случаи, связанные с собаками, осмотрел рану и сказал:

– Типичный поцелуй Карны. Редкостный случай, известен по описанию древнеиранских авторов… Кто вас укусил, милейший?

* * *

Весь двадцатиминутный доклад Сторчак с Церковером выслушали молча, как-то отстраненно, с частыми многозначительными переглядками, и Корсаков был почти уверен: гений и романтическая героиня уже здесь и в полном распоряжении руководства – люди Филина успели «принять» беглецов. Сам начальник разведки присутствовал тут же, но с отсутствующим видом – сидел и гладил корявыми пальцами толстый старый портфель, с которым не расставался, как президент с «ядерным чемоданчиком». Создавалось впечатление, будто руководство знает, как проходила операция, причем из своих, надежных источников, и заранее определилось во мнениях, либо заготовило какое-то конкретное решение, например уволить Марата за профнепригодность. На такой случай, если Алхимик и Роксана все же каким-то образом исчезли и ответственность за провал попытаются взвалить на него, Корсаков припас веские аргументы, однако как опытный игрок не показывал козырей и представлял, как станет прессовать ими самоуверенных начальников. Смотрящий конечно же отмахнется, если предъявить ему его же поспешность – именно он приказал брать Алхимика под уголовную статью, – но Оскола можно бить наповал его кадрами: вмешательство уникального психолога на китайских ножках способствовало сумасшествию спецагента и, скорее всего, побегу гения. Как-то уж очень загадочно они оба растворились на лестнице подъезда, и кстати, оба ушли из-под носа «лучших» сыщиков, навязанных лично Сторчаком.

Иными словами, дело не обошлось без некой чертовщины, именуемой и признаваемой как гипноз или иное, возможно, психотропное воздействие. И тут налицо влияние третьей силы, которую не следует отвергать как не существующую – просто она скрыта от Корсакова, если ею управляет сам Оскол. Если же нет никаких дублирующих, параллельных действий и руководство об этом слышит впервые, то тщательно ее изучать.

У Марата была еще одна карта, можно сказать, примирительная, которую в заключение он и выложил. Суть состояла в следующем: ни личные качества и таланты, ни кадровые сыщики не могли спасти положения. Слишком сложным, темным, неисследованным оказался сам объект оперативного внимания, а надо, чтобы сознание и профессионализм сотрудников соответствовали ему по всем параметрам, как, например, вся энергоструктура должна соответствовать виду топлива. То есть для того, чтобы взять Алхимика и использовать его гений, необходимо иметь мозги Алхимика, иначе будут повторяться аналогичные пожары. И тем самым он ввел руководство в некий транс, по крайней мере заставил выслушать – так показалось, ибо начальственного гнева, впрочем как и скорых оргвыводов, не последовало. Возникла даже небольшая пауза, расценить которую можно было как замешательство самоуверенных людей. И пока она длилась, Филин подергал расшатанный, явно неисправный замок на портфеле, кое-как открыл его и, вынув несколько листков, положил перед Осколом.

– Пожалуй, вы правы, Марат, – интеллигентно заметил тот, глядя в бумажки начальника разведки. – Нам всем необходимо менять отношение к предмету. Мы столкнулись с особым образом мышления, с иной поведенческой реакцией. Придется искать новые подходы. Угроза уголовной ответственности в данном случае не сработала…

Сторчак, по инициативе которого и затеяли операцию с изнасилованием, хотел ему возразить, однако посмотрел в бумажки, поданные Церковером, недоуменно хмыкнул и промолчал. А Корсаков уже не сомневался: гений каким-то образом был захвачен людьми Филина и находится в Осколкове. В крайнем случае остался под наблюдением и контролем – слишком уж они невозмутимые после такого провала.

Если это не так, тогда произошло невероятное: руководство образумилось, наконец-то пересилило собственное самолюбие и жажду быстрого, реального результата, кукурузный девиз «Догоним и перегоним китайцев!», еще недавно довлевший над их умами, потерял актуальность.

– Где гребень? – хмуро спросил Смотрящий. И вынудил оправдываться.

– У спецагента Роксаны.

– Зачем же ты его оставил? Не видел, в каком она состоянии?

– Потому и оставил! – огрызнулся Марат. – Нечем было усмирить. Так складывались обстоятельства…

Здесь уж точно он должен был получить выговор, но Оскол сгладил и такую ситуацию:

– Этой вещицы у нее не оказалось. Вам предстоит выяснить, где она сейчас, и по возможности осторожно изъять. Только следует подумать, как и где это сделать.

Тем самым он подтвердил, что и Роксана бежала из больницы прямо в его руки.

– Тут надо аккуратно, – не согласился Сторчак. – Может, вы сами проведете эту операцию?

Оскол, который еще недавно намекал, что, несмотря на почтенный возраст, может уговорить любую девицу на что угодно, и уговаривал, по всей видимости, за счет дорогих подарков, в этом случае сдался:

– Должен признать поражение. Да, старость… Надеюсь, у Марата Петровича получится.

А у того уже не было никакой охоты возиться с Роксаной, даже из профессиональных соображений. Трехмесячная «семейная» жизнь помимо воли внедрила в сознание мысль, будто она и впрямь была ему женой, потом подло, коварно изменила с соседом и теперь вызывала отвращение, злость, странным образом совмещенные с тоской безвозвратности потери – настоящие чувства обманутого мужа.

– Вариант не проходит, – заявил он и показал укушенную шею. – Роксана отрицательно реагирует на меня… Проще говоря, ненавидит.

– У нас другая информация, – отозвался Оскол, косясь на Филина. – Вы единственный мужчина, кому она доверяет. Несмотря ни на что… Да, парадоксы женского мышления. Она даже благодарна вам, так сказать, за сводничество. И теперь сожалеет о содеянном, выражает стойкое чувство вины.

Филин согласно покивал, хотя вид у него был отстраненным.

– Это новость, – обронил Марат.

– Так что у вас еще не все потеряно. Только необходима беззаботная обстановка, расслабуха. То есть осуществление мечты, хотя бы частично… Марат Петрович, о чем Роксана мечтала?

– Пожить на берегу моря, – безнадежно отозвался тот.

– Ну, об этом они все мечтают!..

Договорить Осколу не дал начальник разведки: молча положил еще один листок перед шефом и погрузился в свое полудремотное, отстраненное состояние, обняв портфель. Оскол прочитал что-то на бумажке и подал ее Смотрящему. Тот ознакомился и остался недоволен.

– Опять филькина грамота…