Читать книгу - "Железное Сердце - Станислав Дарков"

Я отчаянно пытался подняться, но тело отказывалось слушаться. Каждый мускул был охвачен слабостью, и всё, что я мог, — это наблюдать за врагом, готовящимся нанести смертельный удар. Но внезапно его уверенность сменилась растерянностью, а затем откровенным страхом. Он отступил на шаг, затем ещё один, нервно оглядываясь через плечо. Его взгляд выражал неподдельный ужас, как будто он увидел что-то немыслимое. Не произнеся ни слова, он резко развернулся и побежал прочь, оставив меня лежать на земле.

Я тяжело дышал, пытаясь понять, что только что произошло. Подняв голову, я увидел, как остальные нападавшие начали отступать. Их бегство было хаотичным, сопровождаемым криками, похожими на паническое животное рефлекторное поведение. Они бросали оружие, доспехи и даже свои раненых, словно спасение собственной жизни стало их единственной целью. Я приподнялся на локтях, с трудом осматривая дымный хаос, пытаясь уловить хоть намёк на причину их внезапного бегства.

Поле битвы постепенно погружалось в странную тишину, прерываемую лишь отдалёнными криками и звуками топота лошадей. Из тумана, смешанного с пылью и кровью, поднятой боем, появился высокий мужчина в великолепных боевых доспехах, украшенных золотыми эмблемами. Они сверкали даже в тусклом свете, подчёркивая его величие. Я сразу узнал его: это был мой отец. Его походка выражала уверенность, но лицо — ярость и тревогу одновременно. Он крепко сжимал в руке окровавленный меч, его взгляд рыскал по полю боя, пока не остановился на мне.

— Максимус! — его голос, словно гром, пробился через гул боли и усталости в моей голове. — Где Грегор? Он цел?

Я приоткрыл рот, пытаясь что-то сказать, но слова не выходили. Моё дыхание становилось всё более рваным, а в глазах начинало темнеть. Боль в боку усиливалась с каждым мгновением, и, несмотря на все усилия, я не мог сфокусироваться на его лице. Тяжесть, сковывающая моё тело, захлестнула меня, как приливная волна.

— Сын! — снова прокричал он, хватая меня за плечо. Его сильные руки трясли меня, пытаясь вернуть в реальность. Я видел тревогу в его глазах, но не мог ничего сделать. Боль и истощение окончательно взяли верх, и в следующий миг темнота поглотила меня.

Перед тем как сознание окончательно покинуло меня, я услышал, как отец кричит, зовя кого-то на помощь. Его голос становился всё тише, пока не растворился в гулкой тишине моего разума. На грани этого мрака я почувствовал странное, почти умиротворяющее чувство облегчения. Может быть, потому что я знал: сделал всё, что мог. Или, возможно, потому что этот бой, по крайней мере для меня, наконец закончился. Где-то далеко доносились крики, лязг металла, но они постепенно утихали, превращаясь в шёпот, который поглощал всё вокруг.

***

Темнота сомкнулась вокруг меня, поглощая остатки света и превращая сознание в густой мрак.Я уже всё понял.

Это был не просто сон — это была встреча, от которой нельзя было уклониться.

Пространство вокруг казалось вязким, как будто сама реальность сопротивлялась моему присутствию. Впереди, словно вырезанная из самой ткани мрака, появилась фигура человека в чёрном.

Я почувствовал, как злость закипает внутри меня, захлёстывая всё остальное. Сколько раз я винил его в произошедшем, в той потере, которая не давала мне покоя. Его появление вызывало бурю противоречивых эмоций — гнев, страх и, как ни странно, скрытую жажду понять.

Его силуэт, чёткий и властный, внушал одновременно тревогу и необъяснимое притяжение. Каждый его шаг, едва различимый на фоне безмолвия, отзывался эхом в моём разуме. Два красных глаза словно прожигали меня насквозь.

— Максимус, — раздался его голос, глубокий и холодный, словно эхо из бездны. — Тебе не уйти от этой беседы.

— Что тебе нужно? — резко бросил я, стараясь сохранить хладнокровие, хотя внутри всё кипело.

Человек в чёрном шагнул вперёд, оставаясь в полумраке. Его лицо скрывалось в тени, но взгляд, чувствовался с пугающей ясностью.

— Я здесь, чтобы предупредить тебя, — спокойно начал он. — Я пришёл не как враг, а как друг.

— Друг?! — мой голос прорезал тишину. — Ты называешь себя другом после того, как Амелия погибла? Это ты виноват в её смерти!

Я обратил внимание на свой голос. Это не было голосом мальчика… Я осмотрел себя и в голову быстро пришло осознание того что происходит. Это моё тело из прошлой жизни…

На мгновение повисла гнетущая тишина. Затем он медленно качнул головой, и его голос, лишённый эмоций, прорезал пространство:

— Я предупреждал тебя, Максимус. Ты сделал свой выбор. Её смерть — не моя вина, а следствие твоих действий.

Эти слова пронзили меня, как клинок. Гнев смешался с чувством вины, но я не собирался уступать. Воспоминания о том дне вспыхнули в сознании, затопив всё вокруг. Как я мог слушать его, зная, что он мог предотвратить это?

— Замолчи! — выкрикнул я, сжав кулаки. — Если ты мой "друг", то почему ты продолжаешь мучить меня? Чего ты хочешь на этот раз?

Он шагнул ближе, и мрак вокруг нас стал ещё гуще. Его фигура будто расширилась, заполняя собой всё пространство. Казалось, сам воздух стал плотным, затрудняя дыхание.

— Я пришёл, чтобы предупредить тебя о грядущей опасности, — его голос стал настойчивее, почти повелительным. — На свадьбе Грегора и Алиенны в столице назревают события, которые могут разрушить всё, что ты стараешься сохранить. Ты должен быть осторожен. Там плетутся интриги, и опасность ближе, чем ты думаешь.

Моё сердце забилось быстрее, но я старался сохранять холодный тон, скрывая растущее беспокойство. Его слова всегда были загадочными, но неизменно правдивыми. В этот момент я чувствовал, что между строк кроется что-то ещё, что-то важное.

— Почему я должен тебе верить? — спросил я, глядя на него с недоверием. — После всего, что произошло, как я могу доверять тебе?

Он остановился, и его голос вновь стал спокойным, почти умиротворяющим. В его тоне не было ни капли угрозы, лишь странная уверенность, которая пробирала до костей:

— Потому что истина всегда находила тебя через меня. Ты это знаешь, Максимус. Иначе ты бы не слушал.

Я замер. Этот человек предупредил меня только о смерти Амелии,и ведь это правда, какой бы горькой она ни была. Однако мысль о том, что он мог быть причастен ко всему, не