Читать книгу - "Ещё не Аюта - Владимир Осипцов"

к государю, а попали к наследнику! Но император успокаивал всех одним солидным аргументом: когда-нибудь, наследник сам станет микадо! Алчных родителей это устраивало, и, пока они, в ожидании, спорили и дрались, чья же дочь первой родит сына наследнику престола, император-дед мог спокойно откладывать их претензии и челобитные в долгий ящик, мотивируя это тем, что их исполнит тот, кто получает подарки. А тем временем, сам втихую устроил политический брак Итиро с дочерью главы клана Хакамада — могущественного владельца всей металлургии планеты. Скромная, тихая и уступчивая девушка понравилась наследнику, и через девять месяцев после свадьбы родила Мамору, названного в честь первого императора династии Явара.

Говорят, что его день рождения был всенародным праздником. Отец со смехом рассказывал дочери, как, скрежеща зубами, приходили поздравлять молодую чету неудавшиеся родственники, как они инструктировали своих дочерей в новых хитростях и интригах, но все их попытки разбивались вдребезги о детскую колыбельку, где весело агукал и пускал пузыри будущий Принц-самурай. И может быть, они стали бы счастливой семьёй, пусть и с некоторым холодком в отношениях, если бы не вмешалась сама Судьба...

С давних времён, ещё с Первой династии, в Крае был обычай, по которому наследный принц объявлялся покровителем и защитником Северных Земель. Это был богатый край нескончаемых степей, лесов, нешироких рек, в который, из-за слишком суровой зимы и слишком жаркого лета, плохо проникали плоды цивилизации. Населяли его полудикие племена кочевников-ламаистов, хозяев тучных стад жирных быков и табунов долгогривых коней. Там же находилась одна из высочайших горных цепей на планете — Северные Горы, где, на заоблачном перевале возле самой высокой горы находилась столица всей области — Сияющая Лхаса.

Так вот — Мамору уже было почти два года, принц Итиро готовился к вторжению на Даэну, когда его пригласили в Лхасу на церемонию инаугурации нового Далай-ламы. Принц приехал, но не сколько на праздник, а сколько порезвиться с друзьями. Там он каждый день носился по окрестностям, сопровождаемый слугами и телохранителями, пока, вдруг, случайно не нашел в горном ручье девичий поясок, да таких размеров, что впору надевать на голову, а не на талию!

Пораженный, Итиро вернулся в город и стал расспрашивать всех знакомых: кому могла принадлежать подобная вещица? У Далай-ламы пояс узнали, и позвали его старшую сестру Цааганцецег. Девушка призналась, что пояс принадлежал её сестре, недавно умершей, и что это она во время стирки случайно уронила его в ручей. Будущая императрица каялась, а будущий император во все глаза смотрел на неё, пораженный невероятной красотой, чистым голосом, и самое главное — редчайшим для их народа снежно-белым цветом кожи. По легенде, подобный цвет имели первые императоры династии Идзумо, как доказательство их божественного происхождения, а тут — какая-то пастушка! Было чему удивляться... А она была зачарована принцем с глазами цвета сияния звёзд...

Мать со смехом вспоминала позже, рассказывая дочери, как он пытался выговорить её имя, потом протянул пояс и предложил надеть... Удивительно — пояс пришелся впору, и принц, влюблённый с первого взгляда, неожиданно поднял опешившую девушку на руки и объявил, что немедленно женится.

(Этот поясок стал государственной реликвией и хранился со всеми возможными предосторожностями. Мацуко не раз держала его в руках, даже, когда ей было столько же, сколько матери в день свадьбы, пыталась надеть — но тщетно. Даже для худенькой Весёлый Брод он узковат.)

Свадьбу сыграли прямо в Лхасе, не дожидаясь родителей, и, оба счастливые, молодожены вернулись в Столицу, в Девятивратный Дворец... и вот тут-то и кончилось на время счастье северянки...

Внезапная женитьба принца спутала все планы Императора-деда, и, слабо выразиться, если сказать, что он был недоволен. Но был ещё и собранный, словно на беду, гарем принца... Гарем Наследника естественно разделился — на две партии. Сторонников Первой и Второй Принцессы. Ничего удивительного, только вот наложницы желали вовсе не возвышения какой-нибудь из них, а, чтобы одна убила другую, и, обвинённая в преступлении, была бы изгнана, или казнена — вместе со своими мешающими законными детьми. Да они даже это им в лицо говорили!

Тихая и скромная старшая жена в умелых руках «подруг» — интриганок превратилась в заносчивую и гордую стерву, постоянно пилящую мужа требованиями доказательств его любви, а младшая — младшую постепенно превращали в запуганную и одержимую демонами ревности одиночку, не верящую в друзей и собственную красоту. Только изливая потаённую муку по ночам, тому же мужу, в своей несравненной страсти, подарившей её детям железное здоровье, она находила какой-то смысл жизни. Она долго не могла забеременеть — и это маленькое обстоятельство лишало её права голоса...

А пока, встречаясь на каждом шагу с интригами и ловушками, она разбиралась с ними с прямотой дикарки. Захлопывали перед нею сёдзи — она шла сквозь бумажные стены, «забывали» принести еду — спускалась в конюшни и закалывала быка одной из врагинь. Отключали отопление в покоях — бросала в очаг дорогие картины и ширмы. Портили её платья — она раздевала служанку и выходила в её одежде.

Потом заболела одна из ближайших фрейлин матери Мамору, и Цааганцецег наконец-то ощутила в себе признаки беременности. Соблюдая все меры предосторожности, она выходила все положенные девять месяцев, употребляя только пищу, присылаемую ей из Лхасы. И какое же это было горе, когда она узнала, что родила девочку! Она даже хотела что-то с нею сделать, да вовремя образумилась. (Правда, Принцесса Первая до сих пор испытывает необъяснимый страх в присутствии матери). Ладно. Пусть не родила она в этот раз наследника, но, знание того, что она не бесплодна, развязало ей руки. С рождением первой дочери закончилась история бедной девочки с несправедливой судьбой, которую можно было жалеть. Над колыбелью Первой Принцессы, глядя в зелёные, сулящие непослушание и вызов самой Судьбе глаза дочки, в Вечность шагнула презревшая закон и совесть ужасная Белая Императрица.

Белый Ужас. Снежная Дева Севера. Женщина-Смерть. Императрица-отравительница. Убийца матери Мамору.

Нюансы этой истории, замятой императорским двором, но раздутой до размеров кошмара народной молвой, всплывали в памяти у всякого, когда речь заходила о любимой супруге царствующего императора. Грех убийства