Читать книгу - "Лицеист - Валерий Пылаев"

– Как пожелаешь. Иди. – Я напоследок сжал пальцы чуть сильнее, впиваясь в податливое горячее тело – и тут же выпустил Гижицкую. – Только не лезь больше туда, куда не следует, девочка. Тебе здесь не понравится.

Графиня отступила на шаг, покачнулась – и исчезла. А вместе с ней растворились и мертвый город, и неведомые твари, грохочущие на лестнице. Я открыл глаза и увидел над собой не выжженное желто-серое небо, а потолок собственной комнаты.

Голова гудела так, будто ее засунули в котел, по которому лупили кувалдами.

– Твою ж… – простонал я, скатываясь с кровати на пол.

Прикосновение холодных досок чуть успокоило, но боль прошла только через минуту или две. И даже после этого виски продолжали пульсировать так, что череп грозился развалиться на части, и мне приходилось изо всех сил сжимать его ладонями. Полежав еще немного, я все-таки смог осилить простенькое целебное плетение, но при этом выдохся так, будто только что одолел на дуэли обоих братьев, Андрея Георгиевича и деда одним махом.

И только потом поднялся, пошатываясь добрался до умывальника и засунул голову под холодную воду. Головная боль после странных снов мучила меня и раньше – только на этот раз оказалась в сто крат сильнее обычного.

А сам сон – ярче и отчетливей. Настолько, что я запомнил его до мельчайших деталей. То ли потому, что только что проснулся, то ли из-за Гижицкой, которая каким–то непонятным образом помогла мне закопаться так глубоко в собственный разум, что он не смог удержать завесу тайны.

То ли просто пришло время увидеть… что–то. Какие–то скрытые образы… или воспоминания о месте, в котором я, лицеист и молодой князь Саша Горчаков никак не мог побывать.

– Что за… хрень? – проворчал я, плеснув себе в лицо еще горсть воды.

Боль отступила, но вопросы никуда не делись. И волновал меня не сам странный и жутковатый сон, а скорее то, как много успела увидеть Гижицкая. И что именно…

Когда за окном раздался тихий щелчок, я сначала подумал, что у меня снова начало шуметь в ушах. Но звук повторился секунд через десять – и на этот раз оказался чуть громче, чуть настойчивей… и уж точно вполне настоящим.

Через несколько мгновений щелкнуло снова – и теперь я увидел. Луна за окном светила неярко, но все же достаточно, чтобы разглядеть ударившийся в стекло с той стороны предмет. Кажется, крохотный камешек, который прилетел откуда–то снизу. И если один еще мог оказаться случайностью, немыслимым совпадением…

То три означали одно: кому–то там, под окном, очень было нужно, чтобы я выглянул.

Почему нет. Я уже потянулся к створке – и вдруг отдернул руку. Пока что среди ночи меня будил только один человек, и всякий раз это заканчивалось беготней, валянием в грязи и прочими мучениями. И если Андрей Георгиевич придумал новый способ натаскать меня в боевых условиях – я не сунусь наружу без Кольчуги и Хода.

Оба плетения заняли примерно секунд десять. Закончив, я снова шагнул к окну, стараясь на всякий случай держаться тени, и выглянул. И тут же облегченно выдохнул – на этот раз моим опасениям не суждено было сбыться.

Внизу стоял Костя. Я сразу узнал его долговязую фигуру и отливающую рыжим в свете луны макушку. Брат смотрел прямо на меня и явно собирался запустить в окно еще один камешек. Я распахнул створки и из чистого озорства поймал его метательный снаряд прямо на лету. И уже открыл было рот, чтобы поинтересоваться, что вообще происходит, как…

– Тихо! Молчи!

Голос Кости донесся не снизу из-под окна, а вдруг зазвучал прямо у меня в голове. Что бы брат ни говорил про отсутствие в роду Горчаковых менталистов, на такой трюк его талантов вполне хватило. Похоже, неожиданно для самого Кости – я заметил, что он дублирует свои тайные сигналы: изо всех сил машет руками, то скрещивая их, то изображая жестами молнию, закрывающую рот.

– Да слышу я тебя… то есть – вижу, – тихо прошипел я. – Чего тебе надо–то?

На этот раз Костя даже не стал пытаться лезть мне в голову – вместо этого указал себе под ноги и пару раз подпрыгнул на месте. Потом прочертил пальцем линию от окна к земле – и снова подпрыгнул.

И как прикажете понимать? Что нужно делать? Прыгать? Ладно…

Я раскрыл створки пошире и махнул через подоконник. На тренировках с Андреем Георгиевичем приходилось проделывать и не такое, так что прыжок получился на славу. У самой земли я сгруппировался, замедлил падение Даром – и шлепнул босыми ногами почти неслышно. Похоже, брат на всякий случай подстраховал.

Только к чему весь этот сыр-бор?

– Молодец, Сань, – прошептал Костя, легонько хлопнув меня по плечу. – Все как надо сделал. Никто не проснулся – я чувствую.

Ну да. Ты ж у нас менталист…

– А что такое? – Я откинул назад еще мокрые волосы. – Ты чего тут делаешь вообще?

– Тебя вызволяю! – Костя радостно оскалился. – Ты забыл – сегодня Гижицкая нас на концерт звала!

– Ага… – вздохнул я. – Так меня это… дед.

– До утра продрыхнет, как убитый! – Костя махнул рукой. – И Штольц тоже, они вчера… в общем, приняли перед сном малость. Мишка не заложит – я просил.

– А если еще кто?.. – пробормотал я, оглядываясь на стену усадьбы.

– Никто. – Костя заговорщицки улыбнулся. – Даже не думай… Одаренный я, или так, в конце–то концов?

Да уж. Чудеса да и только. Похоже, мой серьезный и ответственный старший брат, член Госсвета, и фактический глава княжеского рода Горчаковых не только усыпил всю прислугу в доме, но и ненавязчиво подпоил деда с Андреем Георгиевичем.

Только лишь для того, чтобы я мог на несколько часов вырваться на свободу из ссылки в Елизаветино.

– Костик! – Я бросился к брату, стиснул его и чуть приподнял над землей. – Ты… Блин!

– Пусти, задушишь… – едва слышно прохрипел он. – Здоровый стал – ужас. Пойдем!

– Куда я пойду то? – Я указал на голые ноги и живот. – Так прямо?

– А то я не знал, что из окна в одних подштанниках сиганешь, – усмехнулся Костя. – В машине все есть. Будешь у Гижицкой главным модником.

Путь занял минут пять, не больше. Костя вывел меня за забор и уверенно зашагал к зарослям. «Чайка» нашлась почти сразу – я даже удивился, как он смог загнать ее сюда, чуть ли не через лес. С трудом поборов искушение попроситься за руль, я полез на заднее сиденье – переодеваться.

Костя не стал тратить времени на ожидание, сразу завел мотор и понемногу начал выбираться к дороге – видимо, до концерта у Гижицкой осталось не так уж много времени. «Чайка» прыгала на кочках, и я катался по сиденью туда-сюда, пытаясь натянуть брюки – но все-таки справился и рубашку застегивал, уже перебравшись вперед.

– Пристегнись. – Костя свернул на дорогу. – Включишь радио? И погромче давай.

Я нажал кнопку, выкрутил рукоятку на панели, и из динамиков загремела музыка. Что–то незнакомое, но бодрое и ритмичное, подвывающее перегруженными гитарами.