Читать книгу - "Книга Короткого Солнца - Джин Вулф"

— Ты не должна была входить сюда, Оливин! — Он бросил взгляд на чуть теплую воду и убедился, что она успокаивающе покрыта пеной и затуманена мылом.

— Ты не должен так погружаться... Ты не должен так погружаться, патера…

Он фыркнул:

— И тебе не обязательно заглядывать ко мне каждые пять минут. Я не собираюсь тонуть.

— Я просто хотела сказать тебе, что твоя новая одежда... Я просто хотела сказать тебе, что твоя новая одежда здесь, снаружи.

Дверь тихо закрылась, и он встал. Полотенце, как и все остальное в крошечной комнате, было совсем рядом. Вытираясь, он обнаружил, что его старая одежда исчезла, за исключением обуви. Несомненно, она забрала его тунику, бриджи, грязные чулки и нижнее белье, когда в первый раз открыла дверь; он был слишком занят, прячась, чтобы заметить это. Его зерна, драгоценные зерна, которые он так легко раздобыл, лежали в кармане бриджей; но, по-видимому, его старая одежда была в спальне. Он выбрался из ванны, вынул пробку из сливного отверстия и сел на кресло-туалет, чтобы вытереть ноги.

Сделав это, он обернул бедра полотенцем.

— Ты там, Оливин? — После этих слов он трижды резко постучал в дверь, но ответа не последовало. Он осторожно открыл ее.

Чистые трусы, черные бриджи и черная туника ждали на кровати. Рядом с ними лежала, судя по всему, черная сутана авгура, аккуратно сложенная; на ней лежали его семена кукурузы, чистый носовой платок, новые чулки, очки, две карты и только что найденный пенал — все это было окружено его четками. Его старой одежды и эмалированного фонаря нигде не было видно. Вздохнув, он оделся.

Дверь спальни открылась, когда он завязывал шнурки на ботинках.

— Мы можем сейчас пойти наверх... Мы можем сейчас пойти наверх, патера?

— Ты ведь следила за мной, Оливин? Ты пришла сразу, как я оделся.

Она ничего не ответила, переминаясь с ноги на ногу; впервые он заметил, что у нее самой нет обуви, только полоски грубой ткани, обвязанные вокруг ног.

— Через замочную скважину? Это было очень нехорошо с твоей стороны.

Не говоря ни слова, она показала ему щель в панельной обшивке, отделявшей комнату, в которой они стояли, от соседней.

— Чтобы посмотреть, когда я закончу одеваться? Да?

— Оделся ли... Оделся ли ты. И…

— И что? Я обещаю не сердиться на тебя. — Обещать было легко — он знал, что жалость подавит любой гнев, который он мог бы почувствовать.

— И я никогда не видела био... И я никогда не видела био-мужчину. Только... Только отца.

— Который не био. Я так и думал. Ты ведь тоже хэм, Оливин?

Она кивнула.

— Протяни руки, пожалуйста. Я хочу осмотреть их обе здесь, у окна.

— Я взяла наш хлеб... Я взяла наш хлеб наверх? Пока ты... Пока ты мылся?

— И принесла мне чистую одежду. Кроме того, ты избавилась от моей старой, без сомнения. Ты, должно быть, была очень занята.

— Ты слишком долго... Ты слишком долго мылся.

— Может быть, и так. — Он выглянул в окно, пытаясь определить расстояние между заходящим солнцем и горизонтом, но потом вспомнил, что Длинное солнце никогда не заходит. Каким глубоко неестественным казалось движущееся солнце, когда они достигли Синей!