Читать книгу - "Энигматист. Дело о Божьей Матери - Артур Крупенин"

Стольцев взглянул на часы и, увидев, что вот-вот опаздает на лекцию, трусцой добрался до автомашины и помчался в университет. Он давил на газ и внимательно посматривал на дорогу, мыслями, однако, уносясь очень и очень далеко.

Хм, любопытно. Иоанн Костинари наверняка приходится родственником Дмитрию, двумя веками ранее доставившему икону в Россию и подрядившемуся реставрировать храм. Хотя это надо будет еще доказать. Но если так оно и окажется, создается впечатление, что члены этой загадочной семьи во что бы то ни стало старались держаться как можно ближе к привезенной ими святыне. Но зачем?

И совсем уж непонятно, ну как, черт возьми, отлученный от церкви еретик мог устроиться на богоугодную службу? Может, константинопольский патриарх не пожелал раздувать скандал и не стал придавать дело огласке? Возможно ли, что русские так и не узнали правды об отлучении Костинари и его причинах?

Столкнувшись в коридоре учебного корпуса с Беляк, Глеб, впечатленный предыдущей демонстрацией ее изыскательских способностей, предложил Зинаиде покопаться в родословных.

— Думаете, у Костинари могут быть ныне живущие потомки?

— Ты читаешь мои мысли.

Зина только улыбнулась в ответ. Как, должно быть, удивился бы Стольцев, если бы в эту самую секунду и в самом деле мог прочитать, о чем она думает. Например, о том, как ему идет этот слегка отдающий специями запах одеколона. Или о том, как Зине хочется дотронуться до его чисто выбритой щеки.

— Рекомендую начать с синодального архива. Хотя, уверен, ты и без меня разберешься.

Зина радостно кивнула и, заслышав звонок, убежала на очередную лекцию. Окрыленная еще одной возможностью к сближению, она дала себе слово не терять драгоценное время на форум «Роман с преподом», а с умом потратить его на синодальные и прочие архивы. Проку будет куда больше.

Получив от Деда очередной втык за «пассивность», Лучко, как обычно, заперся в своем кабинете и принялся залечивать раны изрядной порцией сладкого, благо в сейфе всегда было припрятано что-то, что могло скрасить такие моменты, как сейчас. Отворив тяжелую дверцу, капитан приоткрыл коробку и достал пригоршню конфет.

Успешно запустив процесс психологического восстановления, Лучко включил настольную лампу и вскрыл только что доставленный конверт, присланный щелковскими коллегами. Это было заявление потерпевшего в ходе недавнего инцидента на лесной поляне и прочие материалы дела.

Пробежав глазами стандартную для подобных случаев информацию, капитан нетерпеливо перешел к изучению примет нападавших. Из документа следовало, что один из них, а именно тот, что размахивал кортиком, носил длинные волосы и немного заикался.

Придя домой, Глеб еще не знал, что открытие, сделанное в РГАДА, окажется далеко не последним на сегодня. Приняв душ, он первым делом проверил электронную почту. Самым интересным из всех свалившихся в ящик сообщений оказалось письмо из Греции.

Хелиотис, не на шутку увлекшийся историей иконы, явно раздобыл нечто любопытное. Решив немного подразнить Глеба, он не стал излагать суть дела в письме, а лишь сопроводил вложенный файл короткой припиской.

Привет, Глеб!

Всели у тебя в порядке? Что нового?

Загляни во вложение.

С дружеским приветом.

Михалис.

P.S. Сюрприз! Сюрприз!

Наведя курсор на имя файла, нескромно озаглавленного восторженным «Wow!», Глеб в нетерпении дважды щелкнул мышью.

Лучко удовлетворенно потер ладони. Опаньки! Все до единой приметы сходятся! Очень хорошо!

Капитан подошел к окну и, засунув руки в карманы, оглядел городские кварталы, медленно погружающиеся в сиреневую пелену, сотканную из скоротечных сумерек и вечного смога. В его голове происходил оживленный внутренний монолог.

Хозяин кортика живет в пригороде? Возможно. Тогда надо поднять на ноги весь Щелковский район и попытаться его найти. А если он все же не местный? Тогда снова полная задница. Ладно, зайдем с другого конца. Если парень пришлый, то чем ему так дорога эта лесная поляна, ставшая предметом ссоры? Он будто бы говорил, что это место им принадлежит. Кому «им»? И на каком основании? Нет, как ни крути, а все же придется туда съездить. Далековато, конечно, но все одно придется.

Прочитав текст, Стольцев в возбуждении прошелся по комнате туда-сюда. Затем снова вернулся к компьютеру, поскольку заслышал пиликанье почтовой программы, сообщавшей о получении очередного послания. Оно тоже было от Хелиотиса. Поставленный в известность уведомлением о получении предыдущего письма, грек, очевидно, спешил насладиться моментом триумфа.

«Ну как?» — лаконично интересовался он.

«Как ты и предупреждал — „Wow!“», — честно ответил Глеб. Ведь из текста еще одного найденного Хелиотисом письма, написанного все тем же Дмитрием Костинари, выходило, что он являлся или по крайней мере считал себя дальним потомком некоего Афанасия Костинара, также известного под именем Афанасия Никомидийского, служившего личным секретарем у одного из римских императоров. Мало того, из письма следовало, что согласно семейному преданию Афанасий приходился всесильному Августу не только помощником в канцелярских делах, но и близким другом. Но самым интересным было то, что упомянутым императором оказался Юлиан II, вошедший в историю под именем Юлиана Отступника. Этот правитель был убежденным язычником и в свое время даже пытался повернуть историю вспять, отменив главенство христианства и возвратившись к исконно римскому Пантеону.

Глеб с тайным наслаждением почувствовал приступ волнения, обычно предшествующего любому мало-мальски значимому открытию. Ну и ну, еретик на еретике! Это совсем не похоже на случайность.

Настрочив благодарное письмо Хелиотису и попросив его продолжать поиски, Глеб ощутил волчий голод и отправился на кухню.

В ознаменование находки, а также в честь Хелиотиса ему захотелось приготовить что-нибудь этакое в греческом духе. После недолгих размышлений и изучения содержимого холодильника выбор Глеба склонился в пользу фаршированных кальмаров и закуски под названием цацики, которую сам Глеб называл «дзадзики», ибо именно так это слово и звучало по-гречески.

Нашпиговав тушки кальмаров овощами, он уложил их на шкварчащую сковороду, а сам принялся колдовать над следующим блюдом, отчаянно пытаясь добиться правильной консистенции. Стоит заметить, что хотя паста, приготовленная из йогурта, огурца, чеснока и оливкового масла, исконно считается самостоятельной закуской, Глеб самым революционным образом задумал дерзко нарушить сложившиеся устои. Живописно разложив еду на тарелке, он, презрев обычаи, решительно отмел «дзадзики-цацики» в качестве entrée и, причмокивая, принялся макать туда кальмары, как в соус.

М-м-м! Experimentum scientificum[3]определенно удался. Очень гордясь тем, что сегодня он, кажется, внес личный вклад в расширение кулинарных границ, Глеб снова вернулся мыслями к письму Хелиотиса.