Читать книгу - "Отступник - Михаил Кин"

были способны разжечь огонь на берегу моря. И вот сейчас эти темные глаза столь интенсивно излучали ярость и злобу смотря на меня, что я, казалось, начал ощущать это излучение кожей, как ощущал легкий, едва моросящий дождь.

Мы смотрели друг на друга, и в промежутке между нами сгустилась энергия — жгучая, целенаправленная, неотвратимая, вроде той, что возникает между хищником и жертвой перед решающим броском. И вся эта жгучая потрескивающая злоба именно сейчас целиком была направлена против меня. Он был весь в грязи и пыли. Из оружия только легкий меч в ножнах. Но его просто распирало от силы, он буквально чуть ли ей не светился. Пальцы причудливо сплетены на обеих руках. Я прекрасно ощутил, он едва сдерживается, чтобы не раздавить меня как таракана. И он это мог легко сделать, отпустив то плетение, что держал. Сзади него высыпали шумя доспехами гвардейцы, с мечами наголо. Сверля меня глазами.

— Где. Моя. Внучка⁈ — Он четко выговаривал каждое слово. Даже голос у него был под стать, глубокий и насыщенный. Повелевающий.

Мелкая пискнула в лачуге, услышав голос родного человека. И выбежала к нему, пробежав к нему навстречу мимо меня. Путаясь в одеждах что Мари на нее одела. Она постоянно поддерживала и подтягивала спадающую одежду. Дон Сальваторе с чувством выдохнул когда увидел бегущую внучку, будто сбросил гору с плеч. И потом произошло то, чего никак нельзя было ожидать. Наместник помедлил, и быстро притянул ее к себе, сжав в объятиях так, что Летиция снова пискнула когда кости затрещали.

И это при свидетелях! При беженцах и охране! Вопиющий моветон. Наверное, в нем все же есть что-то человеческое, не полностью он бессердечный. Видно же, что он переживает за Летицию. Но момент воссоединения семьи был очень коротким. Он отвесил легкий подзатыльник и оторвал от себя, осмотрев. Заметил перебинтованную руку.

— Почему ты так одета? И что у тебя рукой?

— А, это, все в порядке деда. Это Дарий сказал, чтобы я была незаметна, а руку замотал чтобы кольца спрятать.

— Дарий? — Он посмотрел на меня уже по новому. Без пылающей жажды убить сию секунду.

— Не обижай его деда, хорошо? Он меня спас.

— Да? — Это был уже вопрос для меня. Но я не знал, что ему ответить. Поэтому опустив мечи сказал первое что пришло в голову.

— Хотите кофе дон Сальваторе?

Вокруг опасливо выглядывали люди, раздумывая бежать или нет. Они несомненно узнали эмблемы хозяина города. Он о чем то думал, возможно сомневался. Но мелкая вцепившись в его руку потащила его на буксире. Рядом с ним топая железными сапогами шли рыцари из его свиты. Все костеродные. Они с брезгливостью кривились и осматривали жалкие лачуги. Собранные буквально из мусора, палок и старой парусины. И бедняков, что ютились в тесноте и нищете. Мари испуганно ойкнула, увидев, кто именно зашел в нашу лачугу. Но воспитание сразу взяло вверх. Она присела в вежливом книксене, приветствуя старшего. Наместник окинул взглядом, нашу халупу и тех, кто ютился тут. Мгновенно определив кто есть кто. И это ему судя по всему не понравилось. С ним зашли двое громил в пыльных вычурных доспехах, даже сквозь грязь и пыль была видна витиеватая вязь выполненная мастером. Они поджав губы осматривали нашу лачугу, я провел взглядом за ними. Оглядывая наше жилище. Оно было все в дырках, соломенных циновках. На земляной пол постелили тряпку чтобы хоть как-то скрыть. И неожиданно я разозлился на них. За то, что они заставили меня ощутить всю убогость обстановки, в которой мы прятались. Мы жили тут и не видели нищеты, мы были даже рады. Смеялись и шутили. А теперь должны пресмыкаться. Перед зажравшимися, ни разу не голодавшими. Надменными.

Один из них почувствовав мой взгляд исподлобья оглянулся, поджал верхнюю губу и выдвинул челюсть. И взялся за витую рукоять меча. Ну да, такие как он привыкли, что челядь даже посмотреть биться. А тут неприкрыто смотрит исподлобья, сверля взглядом. Его движение заметил Наместник и перевел на меня взгляд. Недовольно посмотрел, но все же велел им подождать на улице. Ему принесли стул и пока ждали кофе он слушал внучку. Она щебетала, рассказывая ему все, как гости вероломно на нее напали, как убивали его людей. Как разрушали его дом. Скрип его челюсти можно было услышать даже в среднем городе. Потом про то, как я ее вытащил из замка спасаясь по трубе. Про нашествие крыс, про то, как Мариэль заботилась он ней. Как мы тут прятались. Кофе принес сам Старейшина, он где-то умудрился найти дорогую фарфоровую посуду. Кланялся ему до земли.

Оказалось, Наместник прямо с марша к нам. Он с отрядом спешил вперед армии. Одно из колец Летиции было как маяк. И он точно знал где она находиться. В итоге он безапелляционно заявил, чтобы все собирались. Он желает всех видеть в гостях, это не озвучил, но и так понятно, что со мной он хочет поговорить. Так что я с кислой физиономией еду в карете самого Наместника. Он посадил Летицию и меня с Мари к себе, а остальных в другую карету, к своему советнику. Тот скривил губы осматривая нас как будто ему кучу навоза в карету подбросили. Но молча выполнил что ему велели. И теперь я смотрел в окно, осматривая разрушения нанесенные наемниками. Они были словно уродливые проплешины. Целые кварталы лежали черными сгоревшими кучами. Дон Сальваторе был чернее тучи, что висели над нами, его взгляд потяжелел еще больше. Мы без остановки ехали к замку. Стража в городе выстраивалась в ряд приветствуя хозяина. Люди ликовали и приветственно махали колонне Наместника.

Отделанный охристым кирпичом замок в солнечных лучах смотрелся совершенно по другому. Свет играл, переливаясь всеми оттенками золотого. Хозяина встречали с помпой и тревогой в глазах. Выстроившись в ряд те, кто уцелел в ночной бойне. И я скривился еще больше. Потому что мы остановились возле парадного входа. И первый кто встречал хозяина, это было то ископаемое с тросточкой. Что едва не прирезало меня в библиотеке, выжил старый хрен, ничем его не прибьешь. Целый и невредимый, видно зелье выпил. Он было хотел что-то сказать но из двери кареты кубарем выкатилась Летиция размахивая длинными рукавами своей серой шерстяной рубахи, и кинулась к нему обниматься. В глазах и лице старика отчетливо читалась огромное облегчение и радость, так не смотрят на хозяев. Так смотрят только на тех, кого искренне любишь. Рядом с ним стояла чуть полноватая женщина в костюме служанки. Она подвывала всхлипывая, вытирая слезы фартуком. У нее после плача нос покраснел так, что даже через ее смуглую кожу настоящей южанки просвечивал румянец. Для костеродных этикет превыше всего, поэтому Наместник сначала выпустил гостей пусть даже таких, а только потом вышел сам. Старый хрыч замер увидев меня, его глаза округлились, лицо вытянулось. Но он быстро взял себя в руки. Смотря лишь на своего владетеля.

— Летиция де Моранте. Перестаньте вести себя неподобающе.

— Да, дедушка. — Она сразу отпустила старого слугу и выпрямилась, держа осанку, одев на лицо холодную маску.

— Герцогиню дель Рау разместите в общем крыле. — Он рукой указал на Мари. — Остальных в левом. Все вопросы позже, через двадцать минут жду вас у себя с докладами. — По его мановению руки все пришло в движение.

— Герцогиня. — Служанка позвала Мари. Вот за что я не люблю костеродных, а так же тех, кто слишком много с ними общается, так это за их манеру речи. Вроде все как и должно быть сказано, легкий поклон и вежливое обращение. Но в эту интонацию вложили столько издевательства и показного уважения пропитанного желчью. Что становится противно. Я подмигнул Мари ободряюще и пошел за прислугой, что повела нас в левое крыло.

Левое крыло было для слуг. Там проживала основная часть прислуги, что работала в замке. А так же там селили тех, кто прибыл с гостями. Хоть и следы недельной бойни были видны. Всю основную часть тут прибрали. Все было чисто и прибрано, лишь кое-где выломанные двери и небольшие разрушения. Ковровые дорожки на мраморном полу, барельефы и картины, все с позолотой и показным благосостоянием. Даже потолок был