Читать книгу - "Солдаты Вечности - Алексей Евтушенко"

Об этом-то мы и не подумали…

Нет, не так. Я об этом не подумала. И даже ещё хуже — об этом я не вспомнила. Хотя должна была. Потому что видела этот приток реки с воздуха. Теперь вот точно вспоминаю, что видела. Когда припёрло, и память заработала.

Маша непроизвольно оглянулась на лес и снова попробовала оценить ширину водной преграды, неожиданно возникшей перед ними.

Метров двадцать пять на глаз. Неважно. Хоть двадцать, хоть пятьдесят. Не перепрыгнуть и не переплыть. То есть это ей не переплыть с раненой рукой и сломанной ногой, а Свем, наверное, может. В том случае, если умеет плавать. А если не умеет? Ишь, размышляет. Наверное, и впрямь не умеет. Или умеет, но плохо. Поэтому и боится, что со мной на плечах ему эти двадцать пять, а то и все тридцать метров довольно быстрой и глубокой воды не преодолеть.

А если не очень глубокой?

Так, пошёл проверять. Видать, эта свежая мысль пришла нам в голову одновременно.

Плавать Свем умел. Но, как справедливо предположила Маша, умел плохо. Если не сказать очень плохо. Держаться на воде и даже кое-как, тратя неимоверное количество сил, продвигаться вперёд он мог. Но не более того. Поэтому, когда путь ему преградила эта лесная речка, он сразу понял, что с раненой Машшей ему на другой берег не попасть. Это и для него одного почти непосильная задача.

Последний раз Свем Одиночка испытывал чувство стыда в детстве. Он тогда взял тайком отцовский нож из обсидиана, чтобы смастерить себе лук, и по неловкости сломал его. Стыдно было не за то, что сломал, а за то, что взял без спроса. Отец, помнится, хорошо ему тогда объяснил, в чём разница.

И вот теперь Свему Одиночке было опять стыдно. Но на этот раз причина стыда была не столь однозначна. Вроде бы ничего постыдного он не совершил. Даже наоборот. Взялся помочь раненой женщине из чужого племени и…

Вот то-то и оно.

Взялся помочь и не смог. Потому что, если бросить её на берегу, то вряд ли это можно назвать помощью. За ними шли. Свем даже знал (или почти знал), что преследователей двое. И вряд ли у них добрые намерения. А спасаться одному… Нет, не по-мужски это. Сразу тогда надо было оставить её, где была, и дело с концом.

Ты бы её всё равно не оставил, сказал он себе, не ври. Потому, что дело тут не в бескорыстной помощи. Точнее, не только в бескорыстной помощи. Стал бы ты помогать, будь она обычной женщиной, такой же, как все? То-то. Может быть — да, а может быть, и нет. Ты уверен, что она оттуда, из Хрустальной горы, и что у неё имеются могущественные соплеменники, которые, возможно, отблагодарят тебя за спасение Машши. И отблагодарят щедро. Поэтому её и тащишь. Кто знает, может быть, даже со временем им удастся породниться племенами, и тогда племя Свема и его род получат частичку могущества этих незнакомцев. А в том, что племя Машши очень могущественное, Свем не сомневался. Слабые и неумелые не могут жить в Хрустальной горе. И не умеют делать такую одежду. Не говоря уже о невиданном поясе и странном предмете в кармане, который Свем видел лишь мельком, но определил как личное оружие. И отнимать не стал. Так больше доверия. А доверие иногда ничем заменить нельзя.

Эх, отчего ему было не научиться плавать как следует? И ведь предлагал сосед-рыбак, помнится, обучить этому нехитрому искусству за весьма умеренную плату. Нет, отказался. Из охотничьей гордости. Нам, мол, главным добытчикам племени, этого не надо. Сами плавайте, мокроштанные, а мы по лесу ходим, дикого и страшного зверя ловим — это вам не рыба скользкая безответная… Ладно, поздно теперь сожалеть. Думать надо, что делать.

Брод?

Свем шагнул в воду и сразу погрузился по колено, затем по пояс… нет, глубоко, не перебраться. Может быть, выше или ниже по течению? Было бы время поискать, он бы поискал. Но времени нет. Эти, которые сзади, приближаются и уже очень скоро будут здесь.

Значит, нужно их встретить. Другого выхода нет. В конце концов, здесь, в этом лесу, ему нет равных. Или не должно быть.

Он оставил Машше котомку, показал жестами, что уходит, но вернётся, а она должна ждать его здесь, на берегу, проверил, как держится на поясе обсидиановый нож, а также не расшатался ли наконечник копья, и неслышным охотничьим шагом растворился в лесу.

Чтобы попривыкнуть, Никита для начала облетел вокруг Пирамиды.

Аппарат слушался безукоризненно.

Действительно, ничего сложного. Рукоять управления, как у вертолёта — под правую руку, и нехитрая клавиатура — под левую. Удобное кресло, само подстраивающееся под размеры тела, широкий обзор, бесшумный ход. Да, хорошими технарями были эти Хозяева, ничего не скажешь. Как инженер, Никита любил машины и механизмы, знал в них толк и мог по достоинству оценить труд, вложенный в то или иное устройство.

Эту машину явно проектировали и строили не только с усердием, но с вдохновением и любовью. Вот и славно, значит, должна хорошо служить.

Левой рукой он включил «телефон» (здесь наверняка должна присутствовать автономная система связи, но разбираться с ней у Никиты не было времени):

— Я готов, давайте направление и расстояние.

— Отлично, — отозвался голос Влада. — Значит, так. Почти точно на северо-запад. Сорок семь градусов. Одиннадцать километров семьсот метров. Они как раз подходят к притоку нашей реки. Кстати, надо бы дать реке и притоку название… Да и всему остальному тоже. Ладно, потом. Не знаю, сумеют ли переплыть, этот приток не такой уж и маленький. И поторопись, их, кажется, преследуют. Очень вероятно, что это киркхуркхи. Расстояние от них до возможных преследователей… ого, они уже довольно близко. Меньше километра.

— Есть поторопиться. Не переживайте там, всё будет хорошо, это классная машина. — Никита отключился, заложил вираж, выходя на курс, и ткнул пальцем в нужную клавишу. Ускорением его вжало в кресло.

Три минуты, и я там, подумал он. Успею.

Бояться можно, трусить нельзя — так учил когда-то Свема его отец. Тот, кто трусит, позволяет своему страху управлять собой, не имеет права называться мужчиной.

Эту его науку Свем запомнил накрепко. Даже не запомнил — впитал всем своим существом. И только благодаря этому — тут Свем был абсолютно уверен — он до сих пор жил так, как хотел, и подчинялся только самому себе. Ну, иногда ещё, в виде исключения — вождю.

Потому что страх обессиливает, а победа над страхом утраивает силы.

Вот и сейчас.

В первое мгновение, когда Свем увидел тех, кто идёт по его следу, ему показалось, что страх на этот раз одержит над ним победу. Но уже через два удара сердца он знал, что делать. И неважно, что один взгляд на этих пятиглазых демонов внушает ледяной ужас.

Один — да.

Второй уже меньше.

Ну а с третьего можно прикидывать, как их лучше убить.

Двигаются по лесу они плохо. Шумно и бестолково. Невольно закрадываются большие сомнения в их демонской природе. Но если это не демоны, то кто? Не важно. Сейчас это не важно. Важно только одно — убить обоих. И убить быстро — так, чтобы они не успели воспользоваться своим демонским оружием. Потому что эти странные предметы, которые они настороженно держат в своих семипалых руках-лапах — явно оружие. Да, ничего подобного Свем раньше не видел. Но для того, чтобы знать, достаточно чувствовать. А от этих невиданных штуковин так и несло опасностью на всю округу — только полный дурак бы не почувствовал.