Читать книгу - "Весь Роберт Джордан в одном томе - Роберт Джордан"

быть? – полюбопытствовала Эгвейн. – Что говорят по этому поводу Хранительницы? – когда-то давно она полагала, что Айз Седай знают все на свете, но иногда Хранительницы доставали из карманов такие знания, что могли поразить самую бесстрастную Сестру.

Авиенда нахмурилась, и ее одежда, обратно поменялась на юбку, блузу и платок, а спустя мгновение на синий шелк и кружево, на сей раз и с кандорским ожерельем и браслетом из кости. Кольцо по-прежнему оставалось на шнурке. На плечах появился платок. В комнате было по зимнему холодно, но едва ли тонкий слой светло синего кружева мог бы дать какое-то тепло.

— Они столь же неуверенны как и ваши Айз Седай. Но, я думаю, не так напуганы. Жизнь – сон, и каждый в конечном счете проснется. Мы танцуем танец с копьями с Губителем Листьев, – это имя Темного, всегда казалось для Эгвейн странным, потому, что пришло из пустыни где не было деревьев, – но никто, начиная танец, не уверен погибнет он или победит. Не думаю, что Хранительницы думали о союзе с Аша'манами. Мудро ли это? – Добавила она осторожно. – Из того, что ты рассказала, я не уверена, что вы этого хотите.

— Не вижу другого выбора, – неохотно сказала Эгвейн. – То отверстие было три мили в диаметре. Это – единственная наша надежда, на сколько я могу видеть.

Авиенда поглядела в свою чашку.

— А что если Предавшиеся Тени не обладают никаким оружием?

Внезапно, Эгвейн поняла то, что делала другая женщина. Авиенда училась у Хранительниц. И если не обращать внимания на одежду, то она была Хранительницей. Вероятно, поэтому появился платок. Какая-то часть Эгвейн хотела улыбнуться. Ее подруга изменилась, пройдя путь от весьма импульсивной Девы Копья, которую она когда-то знала. Другая ее часть помнила, что у Хранительниц не всегда были те же самые цели, что у Айз Седай. То, что глубоко ценили Сестры, иногда ничего не значило для Хранительниц Мудрости. От этого стало грустно, потому что она должна думать об Авиенде как о Хранительнице, а не о подруге. Хранительницы Мудрости, видели скорее то, что было хорошо для Айил, чем то, что было хорошо для Белой Башни. Однако, вопрос был хороший.

— Рано или поздно, Авиенда, мы должны будем иметь дело с Черной Башней, и Морайя была права. В мире уже слишком много Аша'манов, чтобы думать о том, чтобы укротить их всех. И как думать о таком накануне Последней Битвы. Возможно, сон покажет мне иной путь, но пока еще ни один не показал. – Ни один из ее снов пока не показывал ей что-то полезное. Хорошо, не совсем. – Это дает нам, по крайней мере, причину обратиться к ним. В любом случае, это случиться. Если Восседающие смогут договориться о чем-нибудь, кроме того факта, что они должны добиваться соглашения. Так что мы должны с этим смириться. В конечном счете, это может даже привести к лучшему.

Авиенда улыбнулась в свою чашку. Она не казалась удивленной, скорее, успокоившейся, по какой-то неведомой причине. Хотя голос ее был серьезен.

— Вы, Айз Седай всегда считаете мужчин дураками. Довольно часто они – совсем не дураки. И чаще, чем вы думаете. Будьте осторожны с этими Аша'манами. Мазрим Таим совсем не дурак, и я думаю, что он – очень опасный человек.

— Совет знает это, – сухо сказала Эгвейн. То, что он был опасен, безусловно. Второй момент стоит подчеркнуть. – Не знаю, почему мы даже обсуждаем это. Это от меня не зависит. Важно то, что в конечном счете Сестры решат, что Черная Башня больше не причина держатся подальше от Кэймлина, если мы все равно собираемся вести с ними переговоры. На следующей неделе или завтра, но скоро Вы увидите Сестер, приезжающих только чтобы поглазеть на Илэйн, и, посмотреть, как идет осада. Что нам необходимо решить – как скрыть то, что мы хотим оставить в секрете. У меня есть несколько предложений, и я надеюсь, что у вас найдутся.

Упоминание о посторонних Айз Седай, появляющихся в Королевском Дворце, взволновало Авиенду настолько, что она мгновенно сменила синие шелка на кадин'сор, затем на шерстяную юбку и блузу из алгода, и все снова назад, за время их беседы, хотя она, казалось, этого не замечала. Ее лицо оставалось достаточно спокойным, чтобы подойти любой Сестре. Ей-то, конечно, не о чем было волноваться, если из-за подобных визитов Айз Седай узнает про Родню, или про пленных сул'дам и дамани, или о сделке с Морским Народом, но, вероятно, она обеспокоилась о последствиях для Илэйн.

Упоминание о Морском Народе, не только заставило появиться кадин'сор, но еще и круглый щит из бычьей шкуры, расположившийся возле стула вместе с тремя короткими айильскими копьями. Эгвейн хотела было выяснить, не было ли проблем с Ищущими Ветер – все, что было необычного – но сдержала язык. Если Авиенда об этом не упоминала, то она и Илэйн хотели решить все проблемы сами. Конечно, она сказала бы что-то, если Эгвейн должна была знать. Или нет?

Вздохнув, Эгвейн поставила свою чашку на стол, откуда та быстро исчезла, и протерла глаза пальцами. Подозрительность въелась в нее и теперь стала ее частью. И без этого она, вряд ли, долго проживет. По крайней мере, она не должна постоянно действовать на основе своих подозрений, особенно с подругой.

— Ты устала, – сказала Авиенда, снова появившись в белой блузе, темной юбке и платке, словно обеспокоенная Хранительница с острым взглядом зеленых глаз. – Ты плохо спишь?

— Я сплю хорошо, – солгала Эгвейн, старательно улыбаясь. У Авиенды и Илэйн были собственные заботы, чтобы загружать их своей головной болью. – Я просто уже не в состоянии думать, – сказала она, поднимаясь. – А ты? Тогда мы закончим, – продолжила она, когда Авиенда покачала головой, – передай Илэйн – пусть заботиться о себе. И ты позаботься о ней. И о ее малышах.

— Позабочусь, – сказала Авиенда, теперь в синем шелке. – Но ты должна позаботиться о себе. Я думаю, что ты слишком много работаешь. Желаю тебе хорошо выспаться и проснуться, – мягко произнесла она айильское пожелание спокойной ночи, и пропала.

Эгвейн, нахмурившись, глядела на место, где только что была ее подруга. Она не слишком много работает. Ровно столько, сколько надо. Она скользнула в свое тело и обнаружила, что оно нормально спит.

Это не подразумевало, что спала она, точнее, не совсем. Ее тело дремало, дыша медленно и глубоко, но разрешила себе