Читать книгу - "Не римская Испания. Арбалетчики князя Всеслава. Арбалетчики в Карфагене. Арбалетчики в Вест-Индии - Безбашенный"

Кочевники – это ведь контингент ещё тот. Если ты их опрокинул и разогнал по степи – это, конечно, тоже победа, да только грош ей цена. Как только минует опасность – пройдёт и пережитый с ней страх, а вот ярость и жажда мести за убитых сородичей останутся и возрастут. Дикари снова соберутся где-то в другом месте, скорее всего даже заранее условленном, и если их соберётся достаточно – начинай всё сначала. У того же Мамая – после того знаменитого разгрома на Куликовом поле и бегства вояк врассыпную – уже через пару месяцев снова собралось внушительное войско из тех сбежавших и рассеявшихся. И неизвестно ещё, как бы сложилась судьба Дмитрия Донского и Москвы, не форсируй уже в тот момент Волгу войска хана Тохтамыша, после чего Мамаю стало как-то не до Москвы с Дмитрием. Но у нас ведь, в отличие от того Дмитрия, сильного союзника в нумидийских степях как-то не завелось, а бить одних и тех же нумидийцев несколько раз – слово «загребёшься» пишется с мягким знаком. Чем больше мы их уконтрапупим здесь и сейчас – тем легче нам будет житься в дальнейшем.

К счастью, наши испанские кони крупнее, сильнее и резвее нумидийских, и это сказалось сразу же. А потом сказалось и наше преимущество в вооружении. Надо отдать дикарям должное – они попытались организоваться и принять бой. Кто-то сменил убитого картечью главаря, по толпе прошла команда – это же степняки! Как те же аппачи, млять, только без перьев! Ну, на перья-то нам насрать, главное – хоть без луков и винчестеров. Дротиками-то они попытались нас встретить, но метать те дротики умеют и испанцы. А потом пошла рукопашная кавалерийская рубка, в которой наши мечи, фалькаты, щиты и шлемы оказались решающим фактором. Мало у кого из нумидийцев были хоть какие-то годные для боя клинки, в основном лишь деревянные дубинки, практически бесполезные против хорошо вооружённых профессионалов. У нас же кое-кто и «рогатое» савроматское седло успел освоить, а я ведь ещё и стременами обзавёлся при первой же возможности. С ними тут натянул повод, поднял коня на дыбы, привстал в стременах – и руби с оттяжкой на себя. Прямой клинок меча, правда, не очень-то для такого режущего сабельного удара приспособлен, но выгнутая вперёд фальката – тем более, а до настоящих сабель античный мир как-то не дорос. Да и хрен ли от них толку без полноценных сёдел и стремян? Но и та фальката в руках умеющего с ней обращаться испанского ибера – оружие ведь страшное, а верховой езде без седла и стремян они тоже обучены с детства, и отмахнуть попавшемуся бездоспешному противнику башку вместе с плечом и рукой для них – дело техники.

Вскоре, как и следовало ожидать, уцелевшие в бою нумидийцы обратились в беспорядочное бегство, но разве уйдёшь на чахлом нумидийском коньке от испанского? Их ещё оставалось где-то между полусотней и сотней, точнее мне считать было некогда, и теперь мы просто гнали их, охватив полумесяцем, дабы не разбежались. Мне пришлось сдержать пыл наших испанских рубак, и удалось это лишь благодаря помощи Нистрака, поскольку большинство людей были его. Не здесь должны были окончить свои дни эти последние уцелевшие разбойники – тем более что они пока что ещё и не последние…

Если кто-то решил, будто мы в этой маленькой долинке проводим основную операцию, то напрасно. Будь это так шикарно – тесть прислал бы мне в помощь не одну только сотню Нистрака, а как минимум ещё парочку, и уж с такими силами я и операцию проводил бы несколько иначе. Но в том-то всё и дело, что наша-то операция была сугубо вспомогательной, обеспечивающей более полный успех основной, а основную проводил Арунтий, и эта недоданная мне пара сотен требовалась там ему самому. Ведь по данным разведки нумидийцев отправилось в этот набег около полутора тысяч, и если против нас действовали три или четыре сотни, то против него там, получается, – более тысячи. У него, конечно, и у самого сил поболе нашего, да и не один он там воюет, но один хрен легко там не будет. Как раз туда мы и гоним остатки «своих» нумидийцев. Возглавляющему набег племяннику Масиниссы тоже, надо полагать, нелегко, и от подкрепления в виде своего высланного против нас отряда он едва ли откажется. Вот мы и гоним к нему означенное подкрепление – то, что от него осталось. Ну и сами, само собой, в качестве сюрприза – ведь основным нумидийским силам тоже крайне нежелательно позволить разбежаться. Совсем другие у нас с тестем планы на их судьбу.

А на равнине, куда мы выгнали преследуемых, развёртывалась совсем другая баталия, куда масштабнее только что выигранной нами. Мы подоспели как раз к тому моменту, когда испанская конница Арунтия практически отрезала противостоящим ей нумидийцам пути отхода. Оставалось лишь узенькое горлышко, через которое мы загнали в мешок «своих» бандитов и которое затем заткнули, замкнув конное полукольцо. Нужно ведь, чтобы всё это дело закончилось здесь, на карфагенской территории. Масинисса-то к нам со своим войском не вторгся, а значит, и войны официальной он между Карфагеном и Нумидией не начинал, и следовательно, юридически мы не воюем с Нумидией, а просто пресекаем уголовный разбой на своей земле, не нарушая условий договора с Римом. Если дикари вырвутся из окружения, то преследовать их мы будем вправе только до границы, а пересечь её мы уже не вправе, потому как это тогда будет уже вооружённое вторжение на суверенную территорию Нумидии, то бишь военные действия, Карфагену запрещённые. И как хочешь, так и управляйся с бандитами, но только на своей территории.

Сам племянник Масиниссы ещё не знал, что находится в мешке, но его самые передовые отряды, уже перевалившие гряду холмов, вот-вот должны этот неприятный факт обнаружить. Ведь кроме конницы в этом деле участвовала и пехота. Не позавидуешь тяжёлой линейной пехоте в строю, лишённой поддержки со стороны других видов войск и окружённой нумидийской конницей. Но здесь дело обстояло с точностью до наоборот. В окружение, тщательно спланированное и подготовленное, угодили на сей раз сами лихие нумидийцы. Арунтий, не мудрствуя лукаво, проделал с ними тот же примерно фокус, что и я, только его замануха была круче – пять «тачанок» с полиболами, да ещё и не простых пароконных, как мои, а четырёхконных – квадриг. А четыре лошади, хоть они и сложны в управлении, требуя высочайшей квалификации от возничего, так зато и тянут колесницу вчетвером, и верховым