Читать книгу - "Между Мирами - Андрей Валерьевич Степанов"

Под его зорким взором я не смог пролить ни капли.

– Доедаем и пошли вниз, – скомандовал Сергей Николаевич, на которого водка оказала примерно то же воздействие, что на обычного человека – стакан пива.

У меня стучало в ушах, а это уже плохой признак. Оставалось надеяться, что до перерыва пройдет много времени и я успею протрезветь. И что на мое состояние никто не обратит внимания.

Глава 28. Большой Совет

Мне еще повезло, что я мог держаться на ногах. Меня мотало и пошатывало, но Сергей Николаевич, как назло, не собирался идти один и намеревался проводить меня до зала на первом этаже. Я же рассчитывал оторваться от него, чтобы пробраться в ванну – одну из нескольких, разбросанных по всему дворцу, чтобы привести себя в порядок.

Сам он держался молодцом, точно не выпил ни капли. И это было совсем неудивительно при его росте – не зря я подумал при нашей первой встрече, что он слишком похож на Александра Третьего.

– Я очень надеюсь на то, что ты меня простил, – положа руку на сердце, проговорил он. – Видишь ли, я очень переживаю. Все равно переживаю.

– Нет же, не стоит, – я старался говорить как можно четче, но язык стал как будто бы ватным и не слушался. – Все в порядке.

– Что ни делается, все к лучшему? – прогремел Сергей Николаевич радостно. – Другое дело!

Я и в самом деле не держал зла на него. Во-первых, все прояснилось еще в тот раз, когда я попал на осенний бал во дворце. Да, в результате травмы мне пришлось нелегко, но за те несколько минут, что я провел в компании брата императора, я выяснил, что вины его, как таковой, нет.

Во-вторых, когда мы все же разобрались с проблемой, он не поленился зайти в гости. А еще вытащил нас из передряги в моем имении. Как можно после такого сердиться на человека?

Сердиться можно было разве что за обилие алкоголя, влитого в меня чуть ли не силой. Я держался, стараясь дышать как можно глубже – в противном случае я опасался, что упаду прямо на лестнице. Сейчас бы не помогла ни жвачка, ни зубная паста, ни кофе – ни один из перепробованных мной годами ранее вариантов.

По коридору мы прошли молча, потому что Сергей Николаевич заметил мое состояние. Он старался держаться чуть ближе – возможно, опасался, что я и вовсе до зала не дойду, но все обошлось. К тому же туда-сюда временами сновала охрана, так что я и вовсе ощущал себя в полной безопасности.

Мы разминулись у самых дверей. Когда я встал, уже схватившись за ручку, он сказал:

– Вся семья выходит с другой стороны. Я должен быть там. Потом мы встретимся в зале. Я слышал, что для тебя место уже заготовлено.

И он поспешил вдаль по коридору, к другим дверям. Я выдохнул, поднеся ладонь к лицу, и принялся искать платок. Перегаром несло до неприличия, а избавиться от аромата не было ни возможности, ни времени.

С предвкушением предстоящего позора, я прижал платок к лицу и вошел в зал. Мужчина в поблескивающем зеленом пиджаке поверх темной рубашки вежливо остановил меня и попросил не закрывать лица, а потом спросил мое имя.

– Ах да, – невозмутимо произнес он, когда я представился, стараясь говорить в сторону от мужчины. – Ваше место там, с правой стороны.

Камердинер указал на неширокий ряд возле правой стены. Никаких балконов, партеров и лучших мест – примерно посередине, если смотреть на расстояние от стойки до конца зала. Все расставлено так, чтобы никому не пришлось сидеть боком или поворачивать голову слишком часто.

– Благодарю, – глухо отозвался я, уже прижав платок обратно.

Мужчина в зеленом поблескивающем пиджаке кивнул, заложив руки за спину, но так и не изменил выражения своего лица, за что я был ему безмерно благодарен. Я же прошел мимо десяти или даже больше рядов, которые уже были заняты полностью.

Люди, что мне попадались, выглядели более или менее одинаково в основной массе: дородные, украшенные вторым подбородком, упихнувшие себя в тугие жилеты и костюмы. Очевидно, чтобы не расплыться окончательно.

При этом среди всей этой толпы просвечивали иногда на удивление приятные лица: умные, приветливые, но при этом серьезные. Стильно одетые, моложавые либо средних лет. Стариков не было ни среди массивных и представительных, ни среди серьезных и умных.

Сочетание мне показалось очень странным, но лучше других описывающим ситуацию в зале. Заметив, что я сажусь на места, отведенные для императорской семьи, многие из людей, стоявших рядом, проявили к этому интерес.

Я же сел к самой стене и до последнего не убирал платок. Потом сделал вид, что просто вытираю нос, повернулся к людям и кивком ответил на приветствия тех, кто явно желал со мной поздороваться.

Кажется, все началось гораздо раньше, чем я думал. Я поспешил посмотреть на часы – после приезда из лагеря мой портер отправился в потайной карман, а цепочка стала служить прежней цели. Еще буквально пара минут.

Только бы никто не сел рядом! Меня от остальных отделяло три свободных места. Всего же их было около двадцати – они стояли в пять рядов и предназначались, похоже, не только для семьи, но и для особых гостей. Было бы странно увидеть Бориса Алексеевича вместе с его няней.

Меж тем разговоры по левую сторону явно касались моей персоны. Мне явственно слышалось мое имя, чаще в вопросительной форме, но обратиться никто не рискнул. Точнее, уже были желающие, готовые привлечь мое внимание еще раз.

Меня же спасло время. Пунктуальность, к которой я не привык – ровно в десять утра распахнулись двери, отыграл гимн и на последних его отзвуках появилась императорская семья.

Алексей Николаевич стоял в центре, по левую сторону от него расположилась супруга. По правую – младший брат. Из их поколения могли бы присутствовать еще родственники, но по представители женской линии в этом семействе политикой предпочитали не заниматься вовсе.

Аня стояла рядом с матерью, а за ними – еще одна девушка и мужчина. Вероятно, та самая Оксана, о которой принцесса мне как-то рассказывала, и ее супруг. А еще мне вспомнилось, что они тоже не слишком-то любят политику.

Я выдохнул, возможно, очень шумно, потому что с соседних рядом на меня тут же посмотрели, но я не стал даже поворачиваться. Мой нетрезвый анфас им лицезреть незачем, а в профиль я одинаков в любом состоянии.

Император толкнул небольшую речь, обозначив повестку дня. Пошуршал документами в папке и предупредил, что сентябрьский Большой Совет имеет все шансы растянуться на два дня.

Когда он замолчал, в небольшую паузу перед тем, как снова заиграла музыка, с центральных рядов до меня четко донеслось:

– Сейчас он