Читать книгу - "Весь Роберт Джордан в одном томе - Роберт Джордан"

включая нас. – Девушка кивнула, и еще раз сделала реверанс, но, судя по сохранившемуся размеру ее глаз и дрожи губ, Илэйн ее не убедила. Однако, времени на праздные беседы не было. – Вызови людей за моими вещами, Элси, – сказала она твердо, – и не волнуйся о призраках. – После еще одного реверанса девушка умчалась, все время вертя головой по сторонам, на случай, если леди Нелейн выскочит из стены. Привидения! Проклятая девушка глупа как пробка!

Материн был древним Домом, хотя и не крупным или сильным, и главная лестница, ведущая в вестибюль, была широкой и обрамлена мраморными перилами. Вестибюль был очень просторным. Пол был выложен серо-голубой плиткой в которой отражались светильники, свисавшие на цепях с потолка в двадцати футах над головой. Вокруг не было даже следа позолоты и инкрустации, только покрытые прекрасной резьбой сундуки и тумбы, стоявшие вдоль стен, а также два полотна, висевшие на противоположных стенах. Одно изображало сцену охоты, в которой мужчины верхом на лошадях охотились на леопардов – довольно опасное занятие, как ни посмотри. На другой женщина из Дома Материн подносила меч Первой Королеве Андорра, событие, которым гордились все Материн, и которого на самом деле могло и не быть.

Авиенда была уже внизу, беспокойно прохаживаясь по залу, и Илэйн, увидев ее, вздохнула. Они бы жили в одной комнате, если бы не заявление Материн, что у них достаточно комнат для всех, а Авиенда не могла понять, что чем меньше Дом, тем больше у него гордости. И часто самые маленькие Дома обладали самой большой. Гордость же, по ее понятиям, была синонимом жестокости и силе. Ростом она выше Илэйн, с совершенно прямой спиной, в светлой блузе и с наброшенной поверх нее шалью на плечах. Длинные рыжие волосы были обернуты серым шарфом – всем своим видом она являла образец Хранительницы Мудрости, несмотря на то, что была всего на год старше Илэйн. Хотя Хранительницы Мудрости способные направлять Силу часто выглядели моложе своих лет, Авиенда умела держаться с достоинством. И в этот момент она как раз была такой, хотя наедине они частенько хихикали вдвоем. И, конечно же, из украшений на ней были только – длинное серебряное кандорское ожерелье, брошь из янтаря в виде фигурки черепахи и широкий резной браслет из кости, хотя Хранительницы часто носили целые гирлянды ожерелий и браслетов. Однако Авиенда пока еще не была Хранительницей Мудрости, а обычная ученица. Илэйн никогда не думала о ней в таком ключе, однако сейчас это представляло для нее проблему. Иногда она думала, что Хранительницы и ее считают одной из своих учениц, просто особого рода, или кем-то вроде студентки. Глупая мысль, несомненно, хотя…

Едва Илэйн добралась до подножия лестницы, Авиенда поправила шаль и спросила:

— Ты хорошо спала? – Ее голос оставался ровным, но в зеленых глазах было видно беспокойство. – Ты не посылала за вином чтобы было легче уснуть – ведь нет? Я удостоверилась, что вино, когда мы ели, было разбавлено, но я заметила, как ты смотрела на кувшин.

— Да, мамочка, – сказала Илэйн тонким сладеньким голоском. – Нет, мамочка. Я просто удивилась, как Аэдмун сумел достать вино такого прекрасного урожая. Было очень стыдно разбавлять его водой. И я пила козье молочко, перед сном. – Вот от чего ее уже тошнит, так это от козьего молока! Даже от одной только мысли о нем.

Авиенда подперла бедра кулаками, выражая всем видом такое негодования, что Илэйн с трудом сдержала смех. Вынашивая дитя, сталкиваешься с определенными неудобствами, начиная с неустойчивости настроения, заканчивая чувствительностью груди, что очень утомительно, но повышенная забота, в определенной степени – самое сложное. Каждый во Дворце знал про ее беременность, а большая половина узнала даже раньше ее самой, спасибо Мин и ее способностям, и слишком болтливому языку. И она не была окружена такой большой заботой и вниманием с тех пор как сама была младенцем. Однако она терпела все это беспокойство со всем терпением, на которое была способна. Они только пытались ей помочь. Ей только хотелось, чтобы любая знакомая ей женщина не считала, что с беременностью у нее отшибло мозги. Хотя, почти каждая женщина именно так и считала. А те, что сами не родили еще ни одного ребенка, были хуже всех.

Мысли о ребенке – порой ей хотелось, чтобы Мин побольше рассказала кто это будет мальчик или девочка, или чтобы Авиенда или Бергитте вспомнили поточнее, что им говорила Мин. Предсказания Мин всегда оказывались точны, но в ту ночь эта троица выпила много вина, а наутро Мин уже исчезла из Дворца, задолго до того, как Илэйн смогла ее расспросить… Мысли о ребенке наводили на думы о Ранде, так же как и мысли о нем заставляли ее подумать о ребенке. Одно следовало за другим так же верно, как пена вслед за вскипевшим молоком. Она ужасно соскучилась по Ранду, но с другой стороны он всегда оставался с ней. Часть его, ощущение его, постоянно была с ней, где-то в районе затылка, пока она не скроется от него, «замаскировав» узы, находившиеся рядом с другими, узами ее второго Стража – Бергитте. Узы имели свои ограничения. Он находился где-то на западе, довольно далеко, так что единственное, о чем она могла сказать с уверенностью – он еще жив. И больше, на самом деле, ничего, однако она считала, что смогла бы почувствовать, если он будет серьезно ранен. Она не была до конца уверенна, что ей хотелось бы знать, что с ним происходило. Оставив ее, он долгое время был очень далеко на юге, а теперь, прямо утром, он Переместился на запад. Подобное ощущение было довольно необычным, чувствовать его с одного направления, и тут же, внезапно, ощутить его с другого, но, по-прежнему, далеко от нее. Он мог преследовать врага, или убегать, или еще что-нибудь. Для его действий была тысяча разных причин. Она только надеялась, что причина для подобного Перемещения была какой-нибудь невинной. Ему слишком скоро предстояло умереть – слишком скоро для нее – мужчины, способные направлять всегда умирали из-за своих способностей – но она так сильно хотела, чтобы он жил как можно дольше.

— Он в порядке, – сказала Авиенда, словно прочла ее мысли. У них были свои общие чувства, которые они делили между собой, с того дня как прошли обряд первых сестер, но они не распространялись настолько далеко, как узы Стражей, которыми они были втроем с Мин связаны с