Читать книгу - ""Эффект истребителя". "Сталинский сокол" во главе СССР - Сергей Артюхин"

— И как со строительством дела? Долго еще, не знаете?

— Да, говорят, года три-четыре. Там же рыбоподъемник переделывают полностью – сам товарищ Драгомиров приказал. Ему, говорят, какие-то расчеты показали, что то, что изначально спроектировали, процентов на пятнадцать будет от необходимого работать. Вся рыба перемрет. В смысле, перемерла бы, — поправился Петров.[9]

— Интересно, — ответил Нефедов и стал рассматривать Волгу, проглядывающую из-за домов.

— Конечно. У нас еще и алюминиевый завод строят, — водитель явно гордился своим городом.

Собственно, главный проспект Сталинграда внушал уважение. И понятно почему.

Жилищный вопрос – один из самых больных в Советском Союзе – решался с энтузиазмом. Тот самый случай, когда людям не надо объяснять, зачем им что-то делать.

Тут можно было бы пойти легким путем – начать масштабное строительство легкосборных щитовых домов, которыми с некоторых пор увлекались американцы. С одной стороны, такой подход имеет кучу преимуществ – быстро и дешево, но с другой…

Для начала, такой дом недолговечен. А значит, от силы лет через двадцать – двадцать пять его надо будет сносить и строить заново. Кроме того, на большое количество семей такие дома не сделаешь – значит, их надо строить очень много. Что, в свою очередь, ставит вопрос подвода коммуникаций и инфраструктуры. Плюс учитываем новые линии общественного транспорта, необходимого для районов подобной застройки… Плюс затраты на снос и новое строительство через двадцать лет. А потом еще через двадцать. И уже получается не намного-то и дешевле. Если вообще дешевле.

И зачем тогда тратиться на временные решения? Пусть даже на первый взгляд они и выглядят неплохо, но это не избавление от проблемы – это ее откладывание.

Поэтому "нашим всем" в советском строительстве все больше становился железобетон. Более того, часть домов с недавних пор начали строить по экспериментальной методике – возводился железобетонный скелет несущих конструкций, укладывались кирпичные стены (или собирались из бетонных же панелей или крупных блоков), подводились коммуникации. Проводилась внешняя отделка. Но самым интересным, однако, была свободная планировка – помимо пары помещений, вроде раздельного санузла и кухни, остальная часть квартиры могла быть разделена жильцом по собственному разумению – как раз с применением легких конструкций (гипсокартона или ДСП с утеплителем и звукоизоляцией).

В сумме это получалось значительно быстрее и дешевле, чем "дом под ключ", пусть населению и приходилось фактически самостоятельно достраивать себе жилье и заниматься его отделкой. Но народ ничего против вроде как не имел – квартиры-то выделялись! И даже базовый комплект "стен" к ним шел. А строительных артелей имелось в достатке, поэтому проблема нахождения помощи для приведения места обитания в окончательный вид не стояла.

Более того, многим гражданам даже нравилась такая идея, ведь позволяла каждому превратить свою квартиру в то, что хочется именно ему, в нечто уникальное и неповторимое. И при этом внешне такие дома смотрелись очень достойно.[10]

Поэтому теперь по всему Союзу в целом – и в том же Сталинграде в частности – один за другим вырастали районы с новыми домами в стиле пресловутого "сталинского ампира", "жилыми комплексами", как выразился кто-то из Наркомата общего строительства. И действительно, там даже стоянки и места под гаражи предусмотрели, несмотря на то, что автомобилей у простых людей было пока совсем немного.

Но в такой предусмотрительности тоже был свой плюс – да, подобные системы выходили дороже, но люди видели, что власть предполагает скорое появление у них личного транспорта и заранее решает эту проблему. Что добавляло оптимизма и неплохо мотивировало.

Но это все равно было дорого – гораздо дороже, чем разворачивающееся в стране крупноблочное строительство. Так что красивые и дорогие дома оставались для центральных улиц и проспектов. А "в глубине" использовались другие технологии.

Не то чтобы крупноблочные здания выглядели плохо – нет, ни в коем разе. После войны эту технологию максимально оптимизировали, выжав из нее все, что было возможно при данном уровне строительства и получив очень даже неплохой результат. Но "сталинскому ампиру" в его высшей точке развития они все же проигрывали.

Как и панельные – еще одна попытка решения застарелой проблемы.

Оставался и еще один проект по развитию градостроительства, который также предполагалось применять для решения пресловутой жилищной проблемы. "Городской дом", или, на английском, "таунхауз".

Само по себе массовое жилье в этом проекте рассматривалось как блоки этих самых "гордомов". Действительно, коробки на два-три этажа хоть из плит собирай, хоть лей монолитом на месте, хоть используй все те же крупные блоки, что и для "больших" домов. А внутри – так пусть сами как им хочется и достраивают!

Последнее, кстати сказать, становилось прямо-таки отличительным признаком советского жилищного строительства и логично вытекало из стремления снизить его стоимость. Для этого даже начали массовый выпуск ручного электроинструмента, пытаясь механизировать и упростить труд строителей. "Если работу может делать машина – ее должна делать машина!" Любимый принцип ставшего во главе страны Драгомирова.

Опять же, коммуникации… В дом идет вода (только холодная, нагревается она уже внутри), электричество и газ. Горячую воду, как в высотках, вести не надо. Диаметр труб тоже меньше. Мощных насосов, требующихся для того, чтобы гнать воду на верхние этажи – не надо. Трубы можно делать с более тонкими стенками (давление-то гораздо меньше).

Налицо экономия и времени, и рабочей силы, и ресурсов. Да и о контроле качества можно не говорить: попробуют строители под присмотром будущего хозяина дома схалтурить – тот сразу к начальству побежит.

Так что именно так и боролись с проблемой – "гордома" и крупноблочное строительство как основа, "сталинский ампир" для центральных улиц и панельное строительство на подхвате. К тысяча девятьсот шестидесятому по плану темпы ввода жилого фонда должны были увеличиться втрое, а к семидесятому – в восемь-десять раз.

Нефедов своего жилья пока не имел – служба бросала его в самые разные места и закоулки "одной шестой части суши". Было некогда – да и, по большому счету, незачем.