Читать книгу - "Боевой расчет "попаданца" - Вадим Полищук"

— Ладно, — бросает местный царек, — сейчас укажу вам место для позиции. Но это дело я так не оставлю.

— Извините, товарищ старший лейтенант, но место для позиции я выберу сам.

— Что?!

Он искренне изумлен, что какой-то сержант осмеливается ему возражать.

— Выбор позиции зенитного орудия обусловливается рядом специфических факторов. Где попало пушку не поставишь, поэтому прошу разрешения выбрать позицию самостоятельно.

Старлей так и застыл, набрав в грудь воздух. Никак не может решить, то ли обматерить меня, то ли согласиться. Наконец он выдыхает, потом бросает:

— Разрешаю!

Поворачивается и уходит. Крайне неприятный тип. СТЗ переползает через мост, и я иду искать место нашего будущего обитания. Справа и слева от дороги на расстоянии около полукилометра находятся два пригородных поселка: Лавы и Казинка. Шоссе проходит как раз между ними. Мост железобетонный, если его будут бомбить, то, скорее всего, пятисотками. Насколько помню, у этой бомбы разлет осколков полтора километра. Как-то сразу захотелось встать от моста подальше. На двести пятьдесят, нет, на триста метров. Снаряду эти пятьдесят метров ерунда, а нас они спасти могут. Дальше просто. Выбираю место справа от дороги, где слой снега толще. Под снегом земля не успела промерзнуть, и мы начинаем копать.

Хрясь, ш-ш-ших, хрясь, ш-ш-ших. Мы раскидали снег и лопатами прорубили тонкую корочку льда. Дальше началась непромерзшая земля, и дело пошло быстрее. Хрясь, ш-ш-ших, хрясь, ш-ш-ших. Раньше думал, что воевать — это значит стрелять. Ничего подобного, теперь для меня слово «воевать» тождественно слову «копать». Начинаю завидовать пехотинцу, который роет окоп только для себя. Хрясь, ш-ш-ших, хрясь, ш-ш-ших. К вечеру еле успеваем выкопать огневую позицию для пушки. На землянку для самих себя времени не остается. К тому же для землянки нужны бревна, а до леса здесь ой как далеко. Первую ночь проводим в землянке охраны моста, это действительно заградотряд, только кого он здесь ловит, непонятно. Реки уже замерзли и для одного человека препятствием не являются.

На следующий день мы копаем землянку для себя, но тут меня отрывают от работы.

— Глянь, командир! Бежит кто-то.

Со стороны моста, путаясь в полах шинели, к нам бежит красноармеец и что-то кричит. Что кричит, понять не могу, далеко.

— А ну тихо! — затыкаю рты своим горлопанам.

И тут даже не слышу, а скорее понимаю, что кричит бегущий. Воздух!

— К бою!

Буквально через пять секунд мы уже облепляем пушку. Немцев пока не видно, видимо, их обнаружил пост ВНОС, и сообщение передали старлею. Еще не факт, что фрицы идут по нашу душу… Накаркал, едва на северо-западе в небе появляются черные точки, как я понимаю — по нашу. Сразу вспоминаю экзаменационную задачу и выставляю угол прицеливания восемь девяносто. Командую Паше:

— Меньше ноль семьдесят.

— Взрыватель десять! Курс ноль!

Кланц — лязгает затвор, пожирая снаряд. Самолеты уже перестроились в цепочку и сейчас начнут пикировать. Припадаю к окуляру оптической трубы и, как только первый «юнкерс» появляется в поле зрения, командую:

— Огонь!

Г-гах! И пошло. Г-гах! Блям-с, кланц. Г-гах! Блям-с, кланц. Г-гах! Блям-с, кланц. Орудие ведет огонь с максимальным темпом. Не знаю, как по дальности, а по направлению разрывы наших снарядов ложатся хорошо. Даже очень хорошо! Бах! Первая бомба взрывается в русле реки. Туда же попадают вторая и третья. Нам не до них. Г-гах! Блям-с, кланц. Г-гах! Блям-с. Ба-бах! Четвертая бомба взорвалась на самом берегу, через позицию проходит ударная волна, и спустя пару секунд летят комья земли. Г-гах! Блям-с, кланц. Г-гах! Блям-с, кланц. Стреляет пушка. Бах! Бах! Ба-бах!!! Еще одна бомба взрывается на нашем берегу ближе к позиции, ударная волна бьет сильнее, а комья земли крупнее. Г-гах! Блям-с, кланц. Г-гах! Блям-с, кланц. Г-гах! Блям-с, кланц. Бах! Бах! Г-гах! Блям-с.

— Прекратить огонь!

В нос бьет запах сгоревшего пороха, на земле дымятся остывающие гильзы. Восемь самолетов набрали высоту, а девятый еще разворачивается на запад, но делает он это как-то неуверенно. Похоже, одного мы все-таки повредили. Жаль, мало ему досталось! Смотрю на мост, вроде цел. А где посыльный? Серый бугорок хорошо виден на белом снегу, испещренном черными комьями земли. Убит? Ранен?

— За мной!

Мы бежим к лежащему на снегу.

— Жив?

— А?! Что? Не слышу.

Жив, но оглушен. Возможно, контужен, кровь из ушей не идет, это хорошо. Мы берем его под руки и ведем к мосту. Посыльный — не единственная потеря, оба находившихся на мосту часовых погибли. Опоры моста и пролетные строения повреждены осколками, но на прочность всего сооружения это вроде бы не повлияло. На меня с пистолетом в руке налетает «заградотрядовский» старлей. Думал, убьет. Оказалось, что он не только послал своего красноармейца предупредить нас, но и организовал зенитный огонь из стрелкового оружия. И сам стрелял по пикировщикам из пистолета. Он сильно возбужден, и говорить может только междометиями. Первый раз, что ли, под бомбежку попал? Когда он успокаивается, то начинает, наконец, отдавать внятные приказы: эвакуировать раненого и убрать погибших. Однако пистолетом в кобуру попадает не с первого раза. Отдаем раненого своим и возвращаемся. Надо чистить ствол орудия и продолжить копать землянку.

Едва обустраиваемся на новом месте, как нас с него выгоняют. Для прикрытия моста с воздуха приходит целая батарея из отдельного зенитного артиллерийского дивизиона армейского подчинения. Посмотрев на две здоровенные воронки у моста, комбат выбирает позицию там же, где и мы. Я надеялся, что нас отзовут обратно. После землянки казарма запасного полка кажется пятизвездочным отелем. Однако получил из полка приказ оставаться на месте, и мы перебираемся на сотню метров дальше от моста. Опять копаем начинающую промерзать землю. На глубине метр восемьдесят под ногами начинает хлюпать вода, дальше копать нельзя. В одной из стен делаем подобие камина, трубу прорубаем в земле. Тяга, конечно, никудышная, и коптит это сооружение, будь здоров, но хоть немного греет. Сейчас все мы похожи на негров, на дрова пускаем пустые ящики из-под снарядов. На мост было еще два налета, оба безрезультатные — мост стоит на прежнем месте. С соседями мы договорились, что они ставят завесу на пути пикирующих самолетов, а мы следим за тылом батареи и стреляем по выходящим из пикирования. Еще одни «юнкерс» ушел от нас не совсем целым, но ушел, гад.

В ночь на первое декабря началась метель, а ночью температура опустилась ниже тридцати градусов. Днем мороз был около двадцати. Но это были еще цветочки. Утром третьего мы оказываемся на позициях стрелкового полка. Ночью полк отошел и занял оборону на окраинах пригородных поселков. Разбудила нас немецкая артподготовка. Артиллерия и минометы бьют по Лавам, там гремят взрывы и горят дома. Соседняя батарея открывает огонь на минимальном прицеле, трассеры летят над самыми крышами. Видимо, немцы подошли к самому поселку, и батарея получила целеуказание от пехоты. А нам стрелять пока некуда. К полудню бой начинает приближаться. Видимо, предшествующая контратака двух батальонов успеха не имела, и удержаться на окраине нашим не удалось.